Порт-Артур (Том 2)

Степанов Александр Николаевич

– Что же, по-твоему, надо делать? Не могу же я его помиловать или выслать к японцам.

– Виктор Александрович, Михаил Николаевич, вы меня понимаете? обратилась она к Рейсу и Костенко.

– Вполне!
– в один голос ответили оба.

– Вот и прекрасно. А тебе, Анатоль, я потом все подробно объясню.

– Что же мне теперь-то делать?
– спросил совсем сбитый с толку Стессель.

– Пиши: "Приговор утверждается. В отношении генерала Танаки смертная казнь через повешение заменяется расстрелом", - продиктовала Вера Алексеевна.

В

это время в передней раздался звонок, в дверях кабинета показалась робкая фигура худощавого священника.

– Мир дому сему! Разрешите войти, - несмело проговорил он.

– Отец Петр!
– узнала Вера Алексеевна.
– Милости просим.

Священник вошел, перекрестился на икону в углу и затем отвесил всем поясной поклон.

– Зачем пожаловали, батюшка?
– справился Стессель.

– Был я сейчас на главной гауптвахте, хотел напутствовать в лучший мир осужденных. Двое язычников отвергли меня, третья же, иудеянка, не только просила отпустить грехи ее заблудшей души, но и выразила желание перейти перед смертью в православие. Поелику стало мне ведомо такое ее желание, решил я предстательствовать перед вами об отложении ее казни.

– Знаем мы этих жидовок! Когда приспичило, так готова любую веру принять, чтобы спастись, - злобно бросила генеральша.

– Я ходатайствую не о смягчении участи сей самаритянки, но об отложении казни на один-два дня, пока она успеет ознакомиться с правилами и догмами православной церкви.

– Мы допустили в суде и так некоторую натяжку, вынеся ей смертный приговор. Она, как несовершеннолетняя, казни не подлежит. Поэтому, я думаю, можно удовлетворить ходатайство его преподобия, - заметил Костенко.

– Это та самая жидовка, что живет в Новом городе, черненькая такая, хорошенькая?
– спросил Стессель.

– Вы, ваше превосходительство, обладаете прекрасной памятью, - заметил Рейс.

– Особенно на молоденьких девиц, - сердито добавила Вера Алексеевна.

Наступило минутное молчание. Отец Петр в ожидании смотрел то на Стесселя, то на его жену.

– Вам, батюшка, довольно двух-трех дней?
– спросил Рейс.

– Истинно так!

– Я думаю, можно отсрочить казнь. Повесить всегда успеем, - высказала свое мнение генеральша.

– Что же мне писать?
– спросил Стессель.

– "Исполнение приговора в отношении осужденной Блюм отложить до восприятия ею святого крещения, дабы она предстала перед престолом всевышнего озаренной светом истинной веры", - продиктовал Костенко.

– Теперь все?
– И Стессель размашисто подписался.

– Анатоль, я хотела бы повидать этого Танаку.

– "Удобно ли это будет?

– Я председательница Порт-артурского благотворительного общества и член общества Красного Креста. На нашей обязанности лежит забота о пленных.

– Но Танака просто шпион.

– Генерал не может быть шпионом! Он прибыл в Артур с целью военной разведки. И тебя могли бы таким же образом отправить в Японию.

– Ну, положим, у нас до этого дело не доходит.

– Итак,

я еду, а ты как хочешь. По-моему, и тебе следует съездить повидать его.

– Это будет похоже на визит с моей стороны.

– Я думаю, ваше превосходительство, вы можете побывать на гауптвахте под видом проверки караула и ознакомления с содержанием арестованных, посоветовал Рейс.

– А вы как смотрите, Михаил Николаевич?
– обратился Стессель к Костенко.

– С юридической точки зрения вы имеете полное право посетить Танаку.

– Раз так - едем! Эй, кто там! Прикажите заложить экипаж!
– крикнул денщикам генерал.

Через полчаса коляска остановилась перед гауптвахтой. Караульный начальник Чиж отдал рапорт генералу и провел его в помещение для арестованных.

– Генерал Танака здесь, - подвел он чету Стессель к одному из карцеров.

Когда дверь отворилась, первой вошла Вера Алексеевна. Танака вскочил и почтительно приложился к протянутой ему руке.

– Я пришла, чтобы как представительница Красного Креста узнать, не могу ли я чем-либо облегчить ваши последние часы, - нараспев проговорила генеральша.

– Весьма тронут вашей любезностью, сударыня! Единственно, что бы я хотел, - это выкурить хорошую сигару и выпить бокал шампанского за ваше здоровье, рассыпался японец, усиленно кланяясь.

– Вашу просьбу легко выполнить. Ты не будешь возражать?
– обернулась она к Стесселю.
– Мой муж, - представила она его Танаке.

– Я очень сожалею, что мне пришлось с вами познакомиться в такой обстановке. Но вы, конечно, как солдат понимаете, что война имеет свои законы, - извиняющимся тоном произнес Стессель.
– Кроме того, я хотел бы знать ваше мнение, как военного, об обороне Артура.

– Меня все время поражала та энергия, с которой фактически заново создавалась под вашим мудрым руководством Порт-артурская крепость. Нам придется принести большие жертвы в борьбе за нее.

Стессель расплылся в приятной улыбке.

– Весьма польщен подобной оценкой своей скромной деятельности. Не имеете ли вы претензий?

– Конечно, нет. Прошу принять мою глубокую благодарность за тот прием, который я встретил на суде и после него, - чуть иронически ответил японец.

Затем генеральская чета отбыла.

Дома ее ожидал Рейс уже с готовым приказом о приведении приговора в исполнение и Сахаров, о чем-то оживленно беседовавший с полковником.

Капитан любезно вызвался доставить Танаке сигары и вино, обещанные Верой Алексеевной, к которым генеральша добавила еще и конфеты.

– Так вы, Виктор Александрович, озаботитесь, чтобы все было в порядке? мимоходом бросила генеральша полковнику.

– Все будет сделано, ваше превосходительство, - почтительно наклонил голову Рейс.

Приехав на гауптвахту, Сахаров передал японцу привезенное. Танака пригласил его и Чижа составить ему компанию. Воспользовавшись тем, что штабс-капитан вышел, Сахаров вручил Танаке небольшой сверток и перекинулся с ним несколькими короткими фразами.