Порт семи смертей
Шрифт:
Татаринову передали одну бумажку.
– Так, свежая пресса, – Татаринову только очков на носу не хватало.
На хорошем русском языке было написано следующее: «Русские солдаты, возвращайтесь домой. Джибути это не ваша страна. Вам нечего здесь делать. Мы гарантируем вам безопасность, а также дадим вам в дорогу два ящика прекрасного французского вина».
– Красиво. Вот только майору Кривошееву уже вашего вина не попробовать, – Татаринов смял и бросил листок на землю. – Разделимся, – решился командир. – Я со своими людьми возьму все большие грузовики, их тут штук двадцать, и буду двигаться по центральным улицам. Одновременно
– Но – это дольше. – Горячий капитан гвардии был готов идти на таран и совершить смертельный подвиг. Подвиг, оно, конечно, хорошо, но вредно для здоровья.
– Я понимаю, что дольше, – согласился кавторанга, – но там, где поедем мы, будет опасно. Там, где поедете вы, там никто не ждет. У боевиков не хватит времени на переброску сил с места на место. Мы вызовем огонь на себя, ослабим и скуем их действия, за это время вы сделайте две-три ходки. Но все надо делать быстро.
– Да, люди готовы, – подтвердил Исмаил. – Президент распорядился, и там уже ждут триста грузчиков.
– Хорошо, тогда начинаем.
Большая часть автоколонны грузовиков, которую предстояло сопровождать морским пехотинцам Татаринова, состояла из неизвестного металлолома, который кое-как еще передвигался. Было две «Татры», один старый «КамАЗ», но большинство составляли американские и французские марки, в числе которых были и три почти новеньких «Мэна» производства 90-х годов. Одну из таких машин Татаринов поставил головной.
Все водители были местные и пошли добровольцами. Они понимали, что могут попасть под обстрел, но проблема продовольствия в стране действительно стояла так остро, что люди без сомнений подвергали свои жизни опасности. С другой стороны, было плохо то, что те, кто будет атаковать, настроены не менее решительно. Боевики точно так же хотят завладеть мукой.
Разместившись на грузовиках, взвод морских пехотинцев отправился в путь. Татаринов прекрасно понимал, что такое находиться в головной машине колонны, поэтому сам уселся в третью, а в первую машину он послал, скрепя сердце, Диденко. Это сделано было, чтобы люди майора Кривошеева не роптали и видели, что своими людьми Татаринов рискует точно так же, как и ими. Во вторую машину сели Бертолет и Марконя.
Силами взвода защитить колонну из двадцати грузовиков невозможно. Поэтому, основные силы Татаринов сосредоточил в голове колонны, рассчитывая, что у боевиков не хватит опыта и инициатива не будет принадлежать им постоянно.
Четыре тяжелых пулемета на первых машинах. Хвост не защищен. Но выбирать не приходится. У Татаринова тлела слабая надежда, что даже если они попадут в засаду, по ним не будут бить из тяжелого оружия, так как это может вызвать сильный пожар и еда, которая ценится намного выше человеческой жизни, может просто сгореть.
Вероятно, возведут баррикаду и, как только ниточка встанет, начнут стрелять с крыш. В худшем случае, у них на пути уже выстроена бетонная стена, которую пробить они не смогут никак. Чтобы расталкивать возможные препятствия, и нужен был танк, но он охраняет тумбу-юмбу. Так что в колоде туза у него нет, не дали черненькие туза. Зажали.
Лично проверив, как выстроилась колонна, Татаринов сел на место пассажира в кабину третьей машины и приказал флагману Диденко начать движение.
Машины одна за другой покидали порт. Татаринов смотрел сквозь лобовое стекло на мирную жизнь этого небольшого города-государства, который жил за счет транзитных грузоперевозок благодаря занимаемому уникальному географическому положению.
Россия хоть и далеко, а влиять на ситуацию любит. По сути, они здесь из-за этого и оказались. Русский и джибутиец – братья навек.
Город, построенный в колониальную эпоху, не был готов к тому, что по всем его улицам будут ездить здоровые грузовики. И поэтому водителям приходилось проявлять все свое искусство, чтобы лавировать на узких улицах. Сноровки местным было не занимать. Водители чувствовали габариты машин, и колонна достаточно резво продвигалась к более надежному ханилищу, где уже должны были стоять сослуживцы Исмаила.
Татаринов видел по GPC-навигатору, что они преодолели треть пути всего-навсего за шесть минут и двадцать секунд, с лихвой укладываясь во временные рамки, которые он сам себе отвел для прохода колонны.
Водитель головной машины предпочитал не сбрасывать скорость, а сигналил зазевавшимся землякам, которые слишком экстремально уворачивались от бампера.
Пару раз какие-то остолопы перегораживали им путь, напрягая личный состав. В такие минуты, чтобы не блокировать движения колонны, Диденко орал на водителя, чтобы тот давил на газ. По ходу пьесы несколько легковых машин были отодвинуты на обочину жесткими ударами бампера, и они продолжали движение без задержек.
Один раз дорогу им перегородил автобус с детьми, но благодаря тому, что старший мичман открыл дверь и, размахивая пистолетом, начал им орать… невоспитанный мичман, но его все равно никто не понимал, ну, может быть, пару наших самых распространенных слов, детишки прыснули прочь, а опустевший автобус, водитель не в счет, они отодвинули без проблем.
Проезжая мимо, Диденко бросил водителю автобуса, что тот мудак, но местный не обиделся. Иногда полезно не знать чужой язык, чтобы не расстраиваться.
Больше половины маршрута было пройдено. Они едут уже на протяжении шестнадцати минут, и вскоре должны выехать за пределы жилых кварталов, где начнется подобие промзоны вперемешку с трущобами, а дальше территория склада, которая защищена колючей проволокой и вышками с караулом, во всяком случае, так описывал Исмаил.
Когда две женщины на обочине, идущие навстречу колонне в больших цветастых платках, неожиданно вскинули автоматы, скрываемые до этого в полах одежды, и открыли огонь, Диденко чуть с дуба не рухнул. Он ждал нападения каждую секунду, но все случилось крайне внезапно. Противнику все-таки удалось вогнать его, самого старшего мичмана, в ступор. Уроды. Он едва успел пригнуться. Водитель не успел. Беднягу бешеные бабы изрешетили пулями.
Чтобы не останавливать движения колонны, старший мичман перехватил руль, открыл дверь и вытолкнул труп прочь, а сам сел на его место. Некрасиво, конечно, но под пулями водителю все фиолетово, а Диденко еще пожить хочет. Он растер бампером и кабиной обеих баб по стене. Крики сквозь скрежет были настолько душераздирающими… ну как в фильме ужасов, честное слово, аж старшего мичмана на мгновение заклинило от экстаза, но он калач тертый, баранку из рук по такому поводу не выпустит.
В соответствии с маршрутом дальше колонна должна была повернуть налево, но Дед забыл об этом и в пылу боя продолжил двигаться прямо.