Портрет кавалера в голубом камзоле
Шрифт:
– И еще одно: актрису шантажируют, – добавила Глория.
– Кто?
Лавров вздохнул с облегчением. Шантаж был ему ближе и понятнее роковых пророчеств.
– Ее приятельница… врачиха, к которой она обращалась по поводу аборта.
– Моя задача?
– Побеседовать с вымогательницей. Нащупать слабое место. Каждый человек уязвим.
– Попахивает частным сыском, – брякнул Лавров. – Хочешь взглянуть на меня в роли детектива?
– Женщину шантажируют, она вне себя от страха… мечется… ждет помощи.
– Я понял.
– Твоя работа будет достойно оплачена. Не мной! – предвосхитила его вопрос Глория. – Клиенткой. Вот аванс…
Она
– Хочешь пересчитать.
Глава 7
Молодой боярин Юрий Сашин разыскивал свою суженую, Ольгу.
Зря привез он ее в родовое гнездо, – надеялся спрятать, укрыть от всесильных «государевых людей», которые чинили разбой хуже лесных татей. Зря оставил боярышню в светлице, а сам отправился на охоту. Это его и спасло. Налетели тучей «черные вороны», перебили слуг… разорили дом, выгребли все, что нашли ценного. Дядьку Алексея пытали и мучили, а потом привязали к лошади и протащили по селу в назидание и устрашение всем непокорным.
Пришлось Юрию скрываться от неминуемой смерти в окрестных чащах. Иначе сам бы погиб и другим не помог. Питался со своими егерями дичью, спал под открытым небом, грелся у костра…
Вотчина дядьки, казненного по приказу царя-душегуба, перешла во владение иноземного опричника [11] . Орн, лютый язычник, безжалостный вояка, не щадил ни старых, ни малых. Из всех домочадцев новый хозяин оставил в живых только юную красавицу Оленьку… дабы услаждала она ело в опочивальне, пока не надоест жестокому зверю терзать ее нежное тело.
11
Опричник – человек, состоящий в рядах опричного войска, то есть особой личной гвардии, созданной Иваном Грозным в противовес крупной феодальной знати. Опричнина получила назначение высшей полиции по делам государственной измены, отличалась крайней жестокостью.
– Тогда конец девке, – нашептывал боярину верный товарищ. – Свезет ее Орн проклятый в мертвую пустошь, отдаст бесам на поругание.
– Каким бесам? Разве есть худшая нечисть, нежели эти псы в человеческом обличье?
– Есть… Землица-то здешняя не простая. Под ней «великая тьма» покоится. И если ее потревожить, быть мору или пожарищу… или еще какому бесчинству. Старуха предупреждала, а дядька ваш посмеялся над ней и прогнал со двора…
– Что за «великая тьма»? – недоумевал Юрий.
Товарищ опасливо оглядывался, осеняя себя крестом.
– Того никто не ведает. Еще моя бабка говаривала, будто схоронили там волхвы идолище Черного Бога…
При этих словах по лесу пронесся ветер, закричала выпь на болотах. Запахло стоячей водой, тиной и гнилыми мхами.
– Землю-то пахать надо было, – выступил в защиту дядьки Юрий. – Возделывать, хлеб сеять. Алексей Сатин хозяйствовал исправно, холопов
– А старуху горбатую он почто прогнал?
Молодой боярин не успел ответить, – раздался топот копыт, из-за поворота вынырнули несколько всадников. Облитые луной, на черных конях, в черных кафтанах и шапках, они казались подручными самого дьявола. По притороченным к седлам собачьим головам Юрий узнал царских опричников во главе с Орном.
– Девку везут! – вырвалось у главного егеря.
– Не отобьем, много их…
– Попробовать-то можно…
– Погодите, – остановил своих людей Юрий. – Надобно убедиться, Ольга ли это?
Женщину, закутанную в монашеский плащ с капюшоном, везли, словно тюк, перекинув поперек лошади. Из-под темной хламиды белели ее голые ноги.
«Жива ли? – гадал боярин, вглядываясь в сию бесформенную поклажу. – Была бы мертва, закопали бы где-нибудь поближе к усадьбе, в лес бы не потащили…»
– Ах, псы! Яко ночные звери рыщут…
Между тем всадники остановились на небольшой поляне, поросшей редким кустарником, спешились.
– Что они задумали?
– Я слышал, «государевы люди» с демонами якшаются…
– Сами они демоны… под личиной монахов, – зло сплюнул егерь. – В грубые рясы да скуфейки [12] рядятся. А под рясами-то платье тонкого сукна, шитое золотом, на куньем меху, и нож на поясе. Кого хотят, режут, пытают, женок и девиц бесчестят! Нету на них ни закона, ни управы…
12
Скуфейка – уменьшительное от скуфья: остроконечная мягкая черная шапка у православных служителей культа или монашествующих.
Словно в подтверждение его слов опричники затеяли нечистую забаву. Развели костер, разделись до пояса, принялись прыгать козлами, орать на все лады, выть и размахивать руками. Они были пьяны.
– Положить бы их всех тут, – нетерпеливо прошептал егерь. – Дозволь, боярин!
– Нельзя… – покачал головой Юрий. – Спугнем, а Ольгушку не выручим. Не ее привезли, сердцем чую! Другая несчастная ждет своей участи…
– И то правда.
Разогретые вином и дикими плясками опричники с гиканьем притащили к костру живую поклажу, сорвали с жертвы плащ… и глазам изумленных наблюдателей предстала совершенно нагая девушка со спутанными волосами. Она отчаянно брыкалась и кричала от страха.
«Это не Ольга, – удостоверился молодой Сатин. – Господь милостив!»
– Хорош ли выкуп? – на ломаном русском обратился Орн к кому-то невидимому. – Берешь ли?
– Берет! Берет! – вразнобой отозвалась хмельная братия.