Портрет прекрасной принцессы
Шрифт:
— …однако она обхитрила Дили и вернулась в спальню, — продолжала рассказ герцогиня, а чтобы ее не ругали, спряталась под пологом. И вскоре заснула. Ну а когда проснулась… очень испугалась… спросонья ей почудилось, что во дворец снова проникли злодеи и убивают ее мамочку. Она потом рассказывала, что в ужасе потребовала помощи у духов… они уже спасли ее однажды. Как это повлияло на артефакт — не могу понять до сих пор, но именно в тот момент он и заработал. А поскольку знахарки были со способностями, да и на нас были амулеты… всех потянуло
— Извините, ваша светлость, — возник рядом с нами магистр, — у нас появилась идея… Грег, поскольку ты уже можешь управлять зеленым путем, возьмешь несколько сыскарей и отправишься в подвал. Оказывается, артефакт для надежности вмурован в алтарь… но, судя по рассказу принцессы, вчетвером или впятером вы справитесь. Нужно забрать его, и пусть духи перенесут вас в какую-нибудь отдаленную пещеру. Тогда его не потребуется деактивировать, он так и будет собирать для духов энергию, но не сможет достать никого из магов.
ГЛАВА 20
В тот момент, когда Леон излагал мне суть своего плана, и позже, когда мы выбирали самых выносливых сыскарей и готовились к отправке в подвал, идея перетащить артефакт вместе с алтарем казалась мне вполне выполнимой.
А вот теперь, потирая ушибленные о каменный пол колени, я отчетливо понимал, что принцесса имеет весьма смутное представление о том, сколько может весить аккуратный кубик черного мрамора, всего около двух локтей в длину, ширину и высоту. Середина верхнего торца была занята странной конструкцией, сплетенной из полосок лунного серебра, напоминающей перевернутую корзинку или птичью клетку, под которой врос в гранит изрезанный старинными рунами асимметричный кристалл горного хрусталя.
И все же мы предприняли несколько попыток хотя бы приподнять алтарь и подсунуть под гранит прихваченные веревки.
Безуспешно. За многие годы глыба намертво вросла в пол, мечи сыскарей не могли протиснуться под нее и на полпальца.
Но что хуже всего, оказалось, что нельзя попросить духов перенести к нам подмогу. Небольшая камера, вырубленная в скале, была наглухо запечатана массивной железной дверью, и уже через несколько минут я почувствовал первые признаки удушья. Да и сыскари, во главе с Сарреном, самолично возглавившим операцию, начали незаметно расстегивать камзолы и отирать с лиц пот.
Оставалось только одно — бросить все и уходить назад, не может же быть, чтобы столько умных людей не придумали еще какой-нибудь выход.
И все же я медлил, пытаясь просчитать все варианты и убедиться, что иного выхода нет.
— Митон, у тебя осталась вода? — Присевший прямо на пол сыскарь как-то нехорошо побледнел.
Один из его товарищей спешно отстегнул с пояса плоскую медную походную бутыль и протянул коллеге.
Я бездумно смотрел, как едва не потерявший сознание сыскарь жадно глотает спасительную влагу, и с состраданием думал, что ему помогло бы одно из моих возвращающих силу снадобий,
— Не пей! — Вихрем метнувшись к бедолаге, я выдернул из его рук бутыль и по презрительным взглядам хмурых спутников вмиг сообразил, что подумали они обо мне далеко не самые приятные вещи.
Однако разубеждать их было некогда, сердце билось все отчаяннее, а рубашка под камзолом прилипла к мокрой спине. К змеям камзол! Лихорадочно расстегнув пояс, я выхватил нож и грубо располосовал с таким тщанием заделанные швы.
— Что ты задумал? — Внимательно наблюдающий за моими действиями Саррен наконец-то заподозрил, что поторопился с выводами.
— Это снадобье, — аккуратно опустив синий цилиндрик в бутыль и заткнув пробкой, сильно потряс я, отлично помня, что нужно несколько секунд до полного растворения, — дает нечеловеческую силу, но потом три дня нужно будет спать и есть. Никого не заставляю это пить, но если не хотим возвратиться ни с чем, нужно сделать по глотку.
Я первым сделал большой глоток и, передав Саррену бутыль, замер в ожидании знакомого прилива сил.
— Кстати, обмотайте чем-нибудь руки, если не хотите остаться без кожи.
Себе я сделал обмотки из обрывков камзола, и по тому, как легко расползлась под пальцами ткань, понял: зелье начинает действовать.
— Не давите руками и телом, поломаете себе кости, — торопливо объяснил сыскарям сделанные на собственных ошибках выводы и, отобрав у одного из них меч, решительно подсунул под плиту.
Меч двигался не так легко, как нужно бы, но значительно легче, чем раньше. Но когда я, решив попробовать приподнять плиту, потянул рукоять вверх, закаленный металл не выдержал и обломился.
— Вот тьма, — огорчился хозяин меча и, вырвав у меня сломанное оружие, повторил мою попытку.
С еще более плачевным результатом, теперь меч не подлежал никакому ремонту.
Почуявшие прилив сил, сыскари яростно атаковали алтарь со всех сторон, и на полу уже появились царапины, обломки мечей и первые капли крови, кто-то из помощников явно с недостаточным вниманием слушал мои советы.
Но, несмотря на действие снадобья, дышать становилось все труднее, и перед глазами все чаще вспыхивали темные пятна. Мне было жаль впустую истраченного времени и зелья, но ничего не поделаешь, придется уходить. Тот, кто устанавливал эту защиту, поработал на совесть.
— Возьмитесь все за меня, уходим, — скомандовал я сыскарям и одновременно попросил духов открыть зеленый путь.
Чьи-то лапы, не рассчитав своей нынешней силы, до хруста стиснули мои ребра, но впереди уже начала разгораться путеводная зеленая искра.
На миг оглянувшись, проверить, все ли выполнили мой приказ, я лишь чудом успел заметить, как последний из сыскарей, в бессильном гневе на несдавшийся артефакт, со всей нечеловечьей силы запустил в кристалл изувеченным обломком своего меча.