Портрет смерти. Холст, кровь

Макеев Алексей Викторович

– Так вы у нас герой? – удивился Конферо.

– Бывает, – кивнул я.

Переливание из пустого в порожнее продолжалось не меньше часа. Предъявлять обвинение было некому. Нас оставили в покое, но после инцидента думать об отъезде из Испании было просто наивно.

Йоран Ворген подловил нас в переходе между гостиной и нашими комнатами.

– Подождите, – буркнул он. Посмотрел, не идет ли кто за нами. – Надеюсь, мы понимаем друг друга, детектив? Охотно верю, что вы не сталкивали с лестницы Кармен. Но то, что она просочилась вслед за вами на море, пыталась

с вами расправиться, а потом вернулась, оставив с носом моего человека… Понимаю, что означали ваши вчерашние вопросы и кто такая Кармен. Признаться, удивлен. Но не сказать, что сильно. Нам обоим не нужны неприятности?

– Ни в коем случае, Ворген, – пробормотал я. – Надеюсь, вы хорошо натаскали своего оплошавшего охранника? Кстати, это не вы прикончили Кармен?

– Тьфу на вас, конечно, нет, – проворчал он. – Но чувство удовлетворения от случившегося не испытывать не могу.

Сержант Габано подловил нас в следующем переходе.

– Послушайте, что за бред? – он боязливо косился по сторонам. – Это точно не вы ее?

– Представьте себе, нет, – съязвил я. – Хотя часа за полтора до того, как ей свернули шею, я действительно чуть не отправил к праотцам эту даму с приятными лесбийскими наклонностями.

Я кратко поведал о ночных событиях. Глаза у Габано заблестели.

– Выходит, это она – серийная убийца?

– Безусловно, – подтвердил я. – Но посадить в тюрьму вам теперь некого. И самое смешное, сержант, допустима версия, что Кармен навернулась с лестницы случайно. У нее же предохранители перегорели. А после того, как я ее слегка придушил и настучал по глазу, окончательно пробки полопались. Она смекнула, что ее вот-вот изобличат, металась, не могла принять решение. Возможен и конкретный суицид.

– Хорошо, – кивнул сержант. – Может, и к лучшему. Пришлось бы потрудиться, чтобы упечь эту тварь за решетку. Берегитесь майора Сандалью, – шепнул он. – Это правая рука Конферо. Заместитель по умственной работе. Тип в полосатом пиджаке и с усами.

– Спасибо, – кивнул я. – Учтем.

– Почему бы нам не полениться, Андрюша? – прошептала Варвара, когда мы остались одни. – Ей-богу, чем ближе узнаю этих людей, тем дальше их хочется послать.

– Иди, запрись, – подтолкнул я ее к комнате. – И никому не отпирай.

Не нанести визит Изабелле было просто неприлично. Расположение комнат в спиралевидном крыле противоречило всем законам логики. Пришлось спуститься на пол-уровня, сделать виток по спирали, помянуть недобрым словом архитектора этого недоразумения. В апартаменты Изабеллы вели раздвижные двери и тяжелые гобеленовые шторы. Обстановка скромная, со вкусом, никакого авангарда, модернизма. Много зеркал, ковровых изделий, коллекция ангелов с крылышками. Доктор Санчес недовольно поднялся навстречу. Ох, уж этот доктор Санчес…

– Простите, детектив, не совсем удобный момент для визитов…

– Пусть зайдет, – прошептала Изабелла, вырастая зыбкой тенью из смежной комнаты.

Она не плакала, не потребляла алкогольные напитки, не крушила окружающую среду. Стержень надломился, волевая женщина обмякла. Неживая, бледная, пустые

глаза без проблеска мысли. Она передвигалась, как механическая кукла, у которой кончается завод.

– Примите сочувствие, Изабелла, – учтиво сказал я. – Понимаю, как вы были привязаны к Кармен.

– Не понимаете, – прошептала она. – Все в порядке, Андрей Иванович, это скоро пройдет. Простите, но я не расположена отвечать на ваши вопросы.

Доктор Санчес за ее спиной делал категорические пассы.

– Что вы, Изабелла, – запротестовал я. – Никаких вопросов, я зашел выразить свое искреннее сочувствие.

Как-то легче стало дышать в доме. Что и подтвердила Варвара, к которой я вернулся.

– Такое ощущение, Андрюша, что в общественном туалете слегка подтерли пол.

В силу неведомых причин, она не лежала под одеялом, обложенная таблетками, а была одета, обута, относительно расчесана и с задумчивым видом болталась по комнате.

– Я прогулялась немножко по дому, – призналась Варвара. – Ты тоже гулял. Наши траектории не пересекались, но пару раз я тебя видела. Ты избегал полиции, а особенно этого… усатого-полосатого.

– А еще я узнал, что похороны четы Эндерсов откладываются с воскресенья на неопределенный срок, – похвастался я. – О коем будет сообщено дополнительно. Трупам в морге, конечно, без разницы…

– Потрясающие результаты расследования, – похвалила Варвара. – Я видела, как ты пытался разговорить Марио.

– Да, я пытался угостить его российской жвачкой. В смысле, жвачкой, купленной в России.

– Ты прямо как Ленин, – восхитилась Варвара. – Все лучшее отдаешь детям. Разговорить этого милого ребенка, конечно, не удалось?

– Это не ребенок, а киборг какой-то, – возмутился я. – Не удивлюсь, если автором третьего удара окажется Марио.

– В общем, все впустую, – заключила Варвара. – А теперь излагаю свои ценные наблюдения. Противный Генрих уединился в буфете, в стельку пьян. Гувернантку Габриэллу я подловила в тот момент, когда в укромном уголке она прижала к груди сомкнутые длани и благодарно смотрела в потолок. Дворник Тынис выволакивал из кладовки под лестницей мешки с удобрением и ухмылялся. Йоран Ворген спрятался за скульптурной композицией недалеко от качелей и кому-то звонил. Его физиономия при этом была, скорее, раздосадованной, чем довольной. Потом он разорвал соединение и яростно думал, считая, что со второго этажа его не видно…

Варвара перевела дыхание и торжественно закончила:

– Но больше всего мне понравилось поведение горничной Сесиль. На завтрак никто не пришел, вернее, пришла только полиция… Сметали со стола, как ураган мексиканскую деревушку. Не идеализирую родную полицию, не к ночи будет помянута, но не думаю, что наши менты опустились бы до таких шакальих действий. Так вот. Она убирала посуду на кухню. Загрузила все в раковину и стала мыть. Наивно верила, что никто ее не видит. И знаешь, какая у нее была физиономия… – Варвара задумалась, подыскивая правильное определение. – Не сказать, что сильно ликующая… В общем, она, конечно, рада, что Кармен отбросила копытца…