Портрет тирана
Шрифт:
Но террор — это не только и не столько тридцать седьмой год. И не тридцать пятый, когда, убив Кирова, Сталин открыл шлюзы. 37-й — это для обывателей, имя им легион. Террор как средство строительства социализма зародился на почве беззакония при жизни Ленина. Он вырос из системы однопартийной диктатуры. Ленин, включивший в 1917 году в правительство представителей эсеров и меньшевиков, потом не сумел удержать их рядом, ибо никто не хотел мириться с антинародной политикой ущемления свобод. Ленин мог еще при жизни сохранить демократические порядки, атмосферу равноправия и равных возможностей для иных партий. У американцев это называется «дать шанс».
Ленин не дал этого шанса никому.
Когда в 1918 году Сталин начал травить
Дело «Тактического центра» проходило следственные инстанции в 1920 году. По этому делу арестовали брата Мартова Б.О. Левицкого и сослали в Сибирь. ЧК начала открыто преследовать всех мыслящих иначе, всех, кто осмеливался говорить, обсуждать события, историю, философию не в предписанных казармой условиях — на виду у всех, под надзором партийных функционеров, преподавателей, агитаторов, — а в своем кружке с близкими. Примеров много, вот один.
Г.Д. Залмановская вместе со своими сверстниками и подругами, восемнадцатилетними комсомольцами, участвовала в обсуждении марксистских книг начала двадцатых годов. В 1924 году взяли всех — и тех, кто читал, и тех, кто слушал…
20 января 1922 года Л.Д. Троцкий делал доклад на конференции молодежи и, коснувшись новой экономической политики, разъяснил, что НЭП предполагает «использование капиталистических форм и методов для социалистического строительства». Один из слушателей, восемнадцатилетний студент Л. Гурвич, «утверждал, что мы вернулись к капитализму и что Ленин открыто это признал, говоря о государственном капитализме». Сообщая об этом инциденте в своем «совершенно секретном» письме от 21 января, Троцкий советует Ленину выступить с разъяснением спорного вопроса. Больной вождь ответил тотчас:
«Товарищ Троцкий, я не сомневаюсь, что меньшевики усиливают теперь и будут усиливать свою самую злостную агитацию. Думаю поэтому, что необходимо усиление и надзора и репрессий против них. Я говорил об этом с Уншлихтом и прошу Вас найти десять минут для разговора с ним по телефону. Что касается вопроса по существу — я думаю, что согласен с Вами. У меня теперь появляется желание написать статейку на темы, близкие к затронутым Вами, но все же я едва ли могу сделать это раньше чем через две недели. Поэтому было бы чрезвычайно полезно, если бы Вы пошли в открытый бой в печати, назвали этого меньшевика, разъяснили злостный белогвардейский характер его выступления и обратились с внушительным призывом к партии подтянуться» [134] .
134
В. И. Ленин, т. 54, с. 130–131, 539. Подробности — в рукописи Т. И. Тиля.
Боевая ортодоксальность Ленина переросла в политику жестоких репрессий. Глава государства обратился по поводу высказывания инакомыслящего к Уншлихту, тогдашнему заместителю председателя ОГПУ.
В конце 1921 — начале 1922 года внутри РКП возникли оппозиционные группы из рабочих, старых членов партии:
Рабочая оппозиция (Шляпников, Медведев, Коллонтай).
Рабочая группа (Мясников).
Рабочая правда (Богданов).
Группа 22-х (Кузнецов).
Ленин полагал, что НЭП несомненно активизирует деятельность и меньшевиков и эсеров. Вывод: социалистов надо изолировать от общества, но содержать их в тюрьмах «бережно»…
Членов оппозиционных групп начали арестовывать и «бережно» содержать в политизоляторах уже с 1922 года. Меньшевиков брать было легко. Они пошли добровольцами на фронт, и в 1923–1924 годах их забирали по старым мобилизационным спискам.
В 1923 году был введен запрет на жительство в крупных городах всем «чуждым элементам». «Минус 6» налагал запрет на Москву, Ленинград, Харьков, Киев, Ростов, Одессу. Поздней минус охватывал уже 16
С конца 1922 года меньшевиков вылавливали целеустремленно. Закрыли их клуб «Вперед» в Москве на улице Мясницкой. Уже в августе 1920 года взяли группу молодежи. В феврале 1921 года арестовали в этом клубе 150 человек. В Бутырках собралось до 300 социалистов всех направлений. 25 апреля 1921 года произошло массовое избиение заключенных в Бутырской тюрьме. В феврале 1922 года, как результат переписки Ленина с Троцким и телефонного разговора с Уншлихтом, — арест ядра молодежной группы, 25 человек, в Москве. Всех — на Лубянку, а там строгий режим, приведший к протесту. Потом — приговор к дальней высылке, голодовка протеста, «смягчение» приговора…
Это лишь краткое извлечение из хроники раннего террора против молодых и, заметим, благожелательных критиков режима.
«…надлежит и в церкви ереси иметь, дабы открылись между вами искусные», — поучает святой апостол Павел коринфян [135] .
Попался бы святой Павел в руки Сталина, только бы этого апостола и видели. Ну, а при Ленине что сделали бы со святым, — «просто» сослали?..
Корни сталинщины — тотального террора — уходят в заботливо и обильно унавоженную почву.
135
Послание первое, I кор. 11, 19.
Через несколько лет после смерти Ленина Сталин стал тяготиться узкими масштабами террора против меньшевиков и эсеров. Человек с размахом, он уже в середине 20-х годов затеял широкое преследование грузинских меньшевиков. В Ленинграде оппозиционеры имели свою подпольную типографию. По предложению Сталина ГПУ подослало туда своего агента, который на следствии оказался… «белогвардейским офицером». В этой акции чувствуется направляющая рука опытного провокатора.
…Летом двадцать седьмого года «по решению Политбюро» Троцкого выслали в Алма-Ату. Сталин задумал отправить Троцкого втайне от людей. Пока бригада гепеушников взламывала запертую дверь квартиры, Лев Давыдович успел набросать прощальные строки товарищам.
«Нас продуманно провоцируют на протесты, Сталин сознательно вызывает на возобновление оппозиционной борьбы. Он знает, мы не станем молчаливыми обывателями, не отдадим молча и равнодушно судьбы наших товарищей. Нас намеренно толкают, чтобы иметь предлог для усиления репрессий, которые становятся жестокими, беспощадными и бесстыдными. Сталин хочет не только продолжать борьбу против нас, он хочет физически уничтожить оппозицию» [136] .
Сталин испытывал к Троцкому сатанинскую ненависть и одновременно страх. Он боялся его непререкаемого авторитета как вождя революции и Красной армии, его огромной популярности в партии и в народе. Сталин уже принял решение о высылке Троцкого в Алма-Ату, но агенты донесли о толпах людей, собравшихся перед Казанским вокзалом на проводы опального вождя. Тогда генсек перенес отъезд на другой день. Эту акцию ГПУ выполнило на современном уровне: Троцкого препроводили в вагон силой, тайно, накануне назначенного вторично (и официально объявленного) дня…
136
(…)