Порубежная война
Шрифт:
Картымазов резко повернулся, вышел из Кремля и через полчаса во всю прыть мчался в сторону Угры.
В тот же день Иван Васильевич послал в Углич людей, которые схватили там обоих сыновей Андрея — Ивана и Дмитрия, заковали в цепи, да отвезли в темницу в Переяславле, где они оба — родные племянники государя московского — ни в чем перед ним не повинные, томились до конца дней своих и там оба умерли…
… Неделю спустя Медведев провожал у ворот своего дома простую крестьянскую телегу, запряженную жалкой лошаденкой. В телеге сидели женщина, мужчина и шестилетний мальчик очень бедно одетые, а весь их скарб состоял из двух
Правда, трудно было предположить, что эта простая на вид телега имеет двойное дно, и там, в плоском длинном ящике, лежат пару сот монет разной чеканки и пять-шесть плотно свернутых и очень не похожих друг на друга нарядов. Они были пошиты точно по размерам трех пассажиров телеги, так что в любую минуту они могли преобразиться то в пару богатых горожан, идущих на прогулку с ярко наряженным ребенком, то в стражника, арестовавшего нищенку с шестилетним бродяжкой, а то в благочестивую купеческую пару, отвозящую ребенка на учение какому-нибудь мастеровому…
— Ну что, Алеша, Вера, вы все поняли? — спросил Медведев. — А может все же оставить Ванюшку?
— Нет, — улыбнулся Алеша, — пусть привыкает, должно же расти новое поколение…
— Поезжайте с Богом, мы все будем молиться за вас.
— Спасибо, Василий Иванович, не тревожься, все сделаем, как следует, не первый раз, — улыбнулся уже двадцативосьмилетний Алеша, бывший маленький мальчик, так легко умевший менять свою внешность.
Медведев смотрел им в след, пока телега не скрылась за поворотом.
Вернувшись в дом, он сказал Аннице:
— Что-то Федор Лукич давно из Москвы не едет.
— А он, Вася, приехал. Еще три дня назад.
— Как? И не зашел к нам?
— Нет, но зато он зашел к Манину.
— И? — насторожился Василий.
— Я посылала вчера Надежду. Но она оказалась бессильной. После смерти Настеньки это случается с ним все чаще и чаще. Надежда сказала, что ничего не может сделать, если человек сам хочет отвернуться от жизни. Ее умения хватило лишь на то, чтобы увидеть: к старой, ране добавилась свежая, иная, но тоже очень болезненная, и обе не заживают, потому что его непрестанно мучает совесть. Хотя вины на нем нет. Теперь он будет пить каждый день с утра до вечера, пока окончательно не потеряет сознание.
Медведев тяжело вздохнул и впервые подумал о том, не слишком ли дорого стоит щедрость купца Манина…
Хотя при чем тут купец и его товар?
Конечно, дело совсем не в этом…
Глава шестая
ВОЙНА (1492 г.)
Год 1492 был годом, ожидаемым многими православными, чье летосчисление велось по Юлианскому календарю, как год конца света, поскольку это был ровно 7000 год.
Кликуши и юродивые, бродившие по дорогам и сидевшие на папертях храмов, пугали прихожан воплями и криками; кто о том, что грядет конец света, и сейчас наступит апокалипсис, кто о том, что вот-вот придет антихрист, и весь мир погрузится во мрак, а кто о том, что надо бы немедля спасать свои души, отдав все имущество в храмы и присоединиться к сирым бездомным и убогим, ведь сказано в писании: «Блаженны нищие духом; ибо их есть Царствие Небесное»…
Однако жизнь по-прежнему шла своим чередом, люди рождались и умирали, любили и женились, радовались и страдали.
В конце марта Алеша, Вера и Ванюша вернулись здоровые, целые и невредимые, и Алеше уже не надо было,
— Вот, Василий Иванович, полный список — от Любутска до Вязьмы. Честно говоря, это было не очень сложно. Не то, что ловить карету с Яном Кожухом Кротким или искать в Новгороде исчезнувшего Большихина.
— Спасибо, Алеша, спасибо, Вера, а ты как, герой, — он потрепал по волосам мальчика, — не страшно было?
— Ни капельки! — бойко ответил мальчуган, и в его улыбке на худом веснушчатом лице мелькнуло что-то, напомнившее Медведеву того далекого Алешу, каким он был тринадцать лет тому назад…
Три дня спустя Медведев явился в Кремль и через Ларю Орехова доложил верховному воеводе Ивану Юрьевичу Патрикееву, что поручение государя выполнено.
Патрикеев взял документы, велел Василию подождать и отправился к Великому князю.
Через полчаса Медведева пригласили в палату государя.
— Молодец! Мои воеводы оценят степень важности этих документов, но и на первый взгляд видно, что они достаточно обширны. Много людей у тебя занимались этим?
— Трое, — ответил Медведев.
— Ну что ж, передай им от меня благодарность, тебе же продлеваю еще на пять лет сроки заповедности и несудимости [6] твоей жалованной грамоты. Поезжай домой и передай всем своим друзьям, кто рядом с тобой живут, чтобы не ввязывались ни в какие порубежные свары. Мы изучим твое донесение и сами без вас разберемся, кто, с кем, где и как будет сражаться, а кто добровольно перейдет к нам…
6
Заповедная грамота — запрещает государевым гонцам, послам и прочим лицам приезжать и ночевать в данном имении, а также требовать себе кормов, проводников и подвод; «несудимая» — дающая право судить на своей земле подданных, казнить и жаловать их, а самому быть подвластным только Великому князю.
— Как прикажешь, государь, — поклонился Василий, — благодарю за пожалование.
— Ты помнишь наш первый разговор о собирании земли, Медведев?
— Да, государь.
— Ты видишь, как я тружусь над этим… Новгород, Тверь, Казань, Вятка, Верея… С того дня как ты стал моим дворянином, Медведев, Московское княжество увеличилось вшестеро… Настал черед Верховских…
Иван Васильевич будто ожидал одобрения или поддержки со стороны собеседника, но Медведев молчал, и ни один мускул не дрогнул на его непроницаемом лице.
— Можешь идти! — сурово сказал Великий князь.
Когда Медведев, молча поклонившись, вышел, Патрикеев спросил:
— А не стоило ли взять всех этих угорских дворян да приставить к нашим воеводам — они же места знают: переходы, реки, броды?
— Нет, Иван, не стоит, — сказал Иван Васильевич. — Я думал об этом. Они не только не помогут, но даже повредят. Они слишком тесно связаны с теми, кто живет там — начнут втихомолку предупреждать своих друзей и знакомых об опасности, задерживать передвижение наших войск, проводя дальней дорогой, да мало ли чего еще! А нам нужна внезапность!