Поручик Ржевский или Дуэль с Наполеоном
Шрифт:
Походная императорская палатка располагалась на горе, откуда открывался прекрасный вид на Неман.
— Ну? Где? — нетерпеливо выкрикнул Наполеон, расталкивая свиту, столпившуюся на откосе горы.
— Вон там, левее, мон сир, — подсказал Рапп. — Где березки.
Бонапарт пристроил трубу на спине подбежавшего к нему пажа.
— Хм, лошадей моют, — пробормотал он. — В такую рань?.. Варвары!
— Ну, что они? Как? — суетился вокруг императора Рапп.
— Что вам сказать… так себе. Груди как доски.
— Да-а?
— А что вы
Наполеон вдруг резко выпрямился. Дав пажу сапогом под зад, он зло выпалил в лицо своим маршалам:
— Литовки?! А бороды у них откуда?
— Как бороды? Какие бороды? — пронеслось по толпе приближенных. — Не может быть!
— Полагаю, это мочалки, — дипломатично заметил Коленкур.
— Сами вы мочалка! — крикнул Наполеон. — Это не литовки, а казаки. И они бородатые, потому что никогда не бреются.
Свирепо глядя на Раппа, Бонапарт красноречиво постучал себя по лбу. Дежурный генерал был готов провалиться сквозь землю.
— Прошу прощения, мон сир, туман…
— У вас в голове! — оборвал Наполеон.
Рапп развел руками. От растерянности он не осознавал, что в каждой из них держит по императорскому сапогу.
В глубине души корсиканца зарождалась лава бешенства. И в следующий миг она выплеснулась наружу.
— Вы подняли меня с постели, заставили босяком бежать по холодной росе! — орал Бонапарт, наступая на пятившегося от него генерала. — Я рискую в канун великих сражений подхватить насморк… Где моя шляпа?! — Императору подали треуголку. Бросив ее на землю, он стал топтать ее босыми ногами. — А если я заболею и умру? Что будет с моей армией? Что будет с Францией? А с Марией, а с Луизой? С моей Марией — Луизой? Не слишком ли дорогая плата за то, чтобы полюбоваться голыми задницами бородатых мужиков!
Рапп чуть не плакал.
Свита злорадствовала.
И только Мюрат решился вступиться за несчастного генерала, — не зря на клинке его дамасской сабли было выгравировано: «Честь и женщины».
— Простите, мон сир, — сказал Мюрат, — но после вашего недавнего напутствия армии — любому может привидеться все что угодно. Мне самому всю ночь снились голые девушки.
— И мне тоже, — обронил начальник генерального штаба Бертье.
— Ну, хорошо, забудем об этом недоразумении, — сказал Наполеон, как — то сразу успокоившись. — Отдайте сапоги, Жан. Ноги стынут.
Генерал Рапп протянул императору сапоги. Камердинер Констан помог обуться.
— Счастливчики, — проворчал Наполеон. — Голые девушки им снились! А мне привиделся Людовик XVI, и представьте себе — одетый. Но без головы. [3]
— Какой ужас! — сказал Коленкур. — Сочувствую всем сердцем.
— Кому — мне или ему?
— Конечно же вам, мон сир. Людовик XVI и с головой был все равно что без.
Императору подали новую чистую треуголку. Водрузив ее по самые брови, он сунул руку под жилет.
3
Король Франции Людовик XVI лишился головы в 1793 на радость восставшему народу.
— Опять изжога, мон сир? — встревожился доктор Луакре.
— Нет, — угрюмо бросил Бонапарт. — На этот раз — только поза.
Вдруг со стороны реки поднялся шум. Стали слышны выстрелы, крики, лошадиное ржание.
— Смотрите, сир! — вскричал маршал Даву. — Польский полк начал переправу.
— Матка боска! — встрепенулся император. — Кто дал команду? Кто посмел?!
Толпа адъютантов хлынула вниз выяснять, в чем дело. Через пять минут самый проворный из них вернулся и, задыхаясь, доложил:
— Мон сир, поляки приняли казачий разъезд за купальщиц, и сдержать их не было ни какой возможности.
— Канальи! — Император бросил шляпу себе под ноги и стал яростно втаптывать ее в землю. — Идиоты! Ублюдки! Пся крев! Всех кастрирую! Кто здесь, в конце концов, Наполеон?!
— Но, сир, — сказал Мюрат, — переправа все равно должна была начаться сегодня утром. Часом раньше, часом позже — какая разница?
— Вы ничего не понимаете. А еще король Неаполитанский. Они испортили мне всю обедню! Я здесь отдаю приказы! Я! Я, Наполеон!!
— Не отзывать же их теперь назад.
Спокойная рассудительность маршала подействовала на узурпатора отрезвляюще. Поддав ногой истоптанную треуголку, Наполеон коротко бросил адъютантам:
— Шляпу и коня!
Через мгновение он уже сидел на ослепительно белом арабском скакуне, оглядывая окрестности в подзорную трубу из — под новой шляпы.
Убедившись, что еще не все полки начали переправу за призрачными нимфами, Наполеон приподнялся в седле и громко крикнул:
— Бон вуайаж, мон арми! Бон шанс!
И вооруженные до зубов полчища в разноцветных мундирах, как три огромные пиявки, потянулись по трем наведенным мостам на российскую сторону.
Глава 6. Ать-два! Ать-два!
В час, когда наполеоновские войска форсировали Неман, поручик Ржевский не дремал.
Лежа в постели с молоденькой крестьянкой, он увлеченно командовал:
— Ать — два! Ать — два! Сима, двинь тазом, а то свалимся… Чего «куда»? Влево двигай… Да полегче дергай — то. Вывихнешь!
— Не боись, барин, у меня кости в ногах крепкие, чай, не вывихну.
— Не о твоих коленках речь. Три тысячи чертей! — крякнул Ржевский. — Все — таки выскочил!
— Ох, извините, — съязвила девка. — Не удержала.
— Не беда. Сейчас взад вставим.
— Ой, не надо в зад, барин. Пожалейте.
— Вот дура! Я и не собирался.
— А не врешь?
— Слово гусара! Я ж не басурман какой — нибудь.
— Осторожнее, миленький, мое добро, небось, не казенное.
— Отставить разговоры! А ну — ка, врозь! Марш — марш!