Пощады не будет никому
Шрифт:
— Хороша капуста!
— Ты попробуй, удалась в этом году, как никогда.
Капуста удачная попалась.
— Ладно тебе, Сан Саныч, ты из любой объедение сделаешь, — и Сергей взял пальцами из миски капусту, положил в рот и принялся смачно жевать. Капуста похрустывала, была пронзительно-холодная и нестерпимо вкусная.
— Ну, Сан Саныч, колдун ты, что ли? Ни у кого такой не ел.
— Сейчас картошечка будет готова, — старик взглянул на кастрюлю, подошел к плите, поднял крышку, ткнул острием ножа в золотистую крупную картофелину, та тут же развалилась пополам от одного прикосновения. — Картошка у меня в этом году тоже стоящая. Помнишь, как-то в Беларуси, под Могилевом, кино снимали?
— Ну помню, ты что-то рассказывал.
— Так я там подружился с одним председателем колхоза. Он мне иногда мешок-два подбрасывает, когда его машины картошку в Москву привозят.
— Хорошо тебе…
Старик сцедил картошку, перевалил ее в большую миску, посыпал сверху солью, бросил на картошку кусок масла.
— А сейчас последнее, — Сан Саныч подошел к старому, видавшему виду холодильнику обтекаемых форм, открыл дверцу и поставил на стол бутылку водки. — Тут у меня еще колбаска есть, словно чувствовал, дорогой человек придет.
— Так я же за рулем, Сан Саныч.
— Да ну тебя к черту, вечно ты за рулем!
— Хотя ладно, — Сергей махнул рукой, — как-нибудь доберусь.
Не выпить со стариком он не мог, да и грех было есть такую капусту без водки. Они устроились за столом на кухне, а в комнате работал телевизор.
— Кстати, — сказал Сан Саныч, накалывая на вилку золотистую картофелину и кладя ее себе в тарелку, — дым мой понадобился тебе?
— Что-что? — переспросил Сергей, жуя капусту. — Погоди, Сан Саныч, потом поговорим, дай наесться вволю. Видишь, не могу оторваться!
— Ешь, ешь…
Это было для старика бальзамом на раны. Он смотрел, как Дорогин уплетает за обе щеки, чувствовал себя при этом счастливым, словно помолодел лет на пятьдесят и впереди у него была хорошая светлая жизнь.
Наконец Сергей положил вилку на край тарелки.
— Дым, Сан Саныч, что надо! Пригодился.
— Я знал, что не подведет. Вообще раньше, я тебе скажу, Серега, все делали лучше. И порох был лучше, и дым гуще.
— Ты еще скажешь, что капуста была раньше лучше.
— И капуста раньше была лучше, без нитратов, и картошка лучше. Раньше, как сваришь картошку, запах стоит на весь дом. А сейчас?
Сергей потянул носом, аромат картошки не выветривался.
— Это потому, что картошка не местная, хорошая.
Тем более у них в Беларуси сейчас никаких удобрений не сыплют, бедно живут, одна органика.
— А откуда органику берут?
— Как откуда — из-под скотины. Вот картошка поэтому и вкусная.
— Ты бы, Сан Саныч, как-нибудь надел свои ордена и медали на День Победы, а я бы тебя сфотографировал.
— Не хочу я их надевать. А как помру, так их на похоронах на красных подушечках понесут.
— Сан Саныч, похороны, подушечки." Брось ты все это, давай еще по рюмке. Награды же в твоем тайнике никто не найдет.
— А ты что думаешь, я зря его тебе показал? Вот ты и понесешь, а потом себе забери.
Сергей не нашелся что сказать, но понял, что старик прав и сделал он все это с умыслом. Значит, и кассета правильно легла.
— Чем ты вообще занимаешься, Серега? — спросил Сан Саныч.
— Да вот, — признался Дорогин, — хочу кое-каких гадов проучить. Больно они мне насолили.
— Тех, что ли? — не стал уточнять старый пиротехник.
— Да, тех, — признался Сергей.
— Оно, может, и правильно. На хрен такой падали землю топтать, еще кому-нибудь горе принесут. Но ты себя береги.
— Стараюсь, — сказал Сергей. — Расслабил ты меня, Сан Саныч, делать уже ничего не хочется, а работы выше крыши.
Сергей выбрался из-за стола, вошел в комнату, где работал телевизор.
— Вот кресло, бери кассеты, смотри, получай удовольствие, вспоминай, как работал.
— Да уж насмотрюсь, — обрадованно произнес старик. — Я на экран смотрю, а вижу все, что за кадром происходило, — вся моя жизнь. Ты только не пропадай, Серега, не забывай меня. Капусты у меня, между прочим, еще целая бочка. А кстати… — и Сан Саныч замахал руками, — посиди-ка здесь, — и он вышел на балкон, даже не накинув на плечи меховую жилетку. А вернулся оттуда с трехлитровой банкой, плотно набитой капустой. — Вот тебе мой подарок. Конечно, не сравнится с твоим по цене, но по качеству не хуже «Sony» будет.
— Супер, — сказал Сергей, с благодарностью принимая тяжелую трехлитровую банку.
— В тепле не держи, сразу в холодильник поставь, чтобы мягкой не стала.
Где Дорогин остановился, где его жилище, Сан Саныч специально не спрашивал. Захочет Сергей, сам расскажет, а не рассказывает, значит, так надо.
— Знаешь, Сан Саныч, до холодильника, думаю, дело не дойдет. Как только приеду, я ее сразу съем и хороших людей угощу.
— Съешь эту, я тебе еще банку устрою, так что хоть повод заехать ко мне будет.
— Я к тебе, Сан Саныч, обязательно до Нового года еще наведаюсь.
Они пожали друг другу руки так, словно бы прощались до вечера, и расстались. Сергей хоть и выпил две рюмки водки, но чувствовал себя абсолютно трезвым. Погода стояла и впрямь волшебная. Хмеля в голове не было, Сергей спокойно сел за руль «опель-кадета».
А через час в прокуратуру города Москвы вошел мужчина и оставил видеокассету, заклеенную в плотный белый пакет. На конверте печатными буквами было написано: «Прокурору Москвы». Милиционер, дежуривший у входа, поинтересовался, опасаясь, что в конверте может быть взрывное устройство, его содержимым. Конверт пришлось вскрыть и показать безобидную видеокассету.
— Да, я передам, — кивнул милиционер.
На следующее утро кассета уже оказалась на столе у прокурора. Что на кассете, прокурор, естественно, знать не мог, но почувствовал какой-то компромат. В последнее время подобные кассеты появлялись у него на столе довольно часто, и с ними приходилось работать.
«Может, какая-нибудь оперативная съемка, может, еще что-нибудь».
Прокурор сунул ее в видеомагнитофон, нажал кнопку пульта. Видеомагнитофон заработал, экран телевизора загорелся. И то, что увидел прокурор столицы, заставило его забыть о бумагах, лежащих на столе. Он смотрел широко открытыми глазами. Кассета шла безо всякого комментария, лишь тайм-код указывал на время съемки.