Посёлок (сборник)
Шрифт:
Казик тоже увидел стену, выплывающую из дождя.
Он до отказа открыл горелку.
— Все кидайте! Все кидайте вниз!
Балласта уже почти не оставалось, только маленький мешочек. Дик швырнул его за борт. Марьяна подняла мешок с едой, но колебалась.
— Скорее! — велел Казик, и Дик вырвал у Марьяны мешок и кинул его вниз, потом он подхватывал со дна корзины разные вещи, не думая, что это такое, и швырял за борт.
Шар, поколебавшись несколько секунд, пошел вверх.
В изумлении,
Это было дерево, немыслимое, гигантское дерево. Они увидели, как от главного ствола отходит сук толщиной метров в двадцать и тянется почти горизонтально. Шар пролетел рядом с суком, чуть не дотронувшись до него. Выше ветви расходились все чаще, и только чудом шар не наталкивался на них.
Никто не знал, сколько минут продолжался этот подъем, но вдруг стало темно и ствол исчез из глаз — шар вошел в облака.
Дерево было рядом, оно еще не кончилось, оно тянуло к шару свои серые лапы.
Порыв ветра подхватил шар и кинул его в сторону дерева.
— Держись! — крикнул Дик, падая на пол корзины и увлекая за собой Марьяну. Казик упал сверху.
И вовремя.
Раздался очень громкий треск, корзину бросило вперед, потом она налетела на препятствие, заметалась, как птенец, попавший в ловушку, что-то ухнуло с треском над головами, шар сделал несколько судорожных предсмертных движений.
И наступила тишина. Ничего не видно вокруг.
Корзина, круто наклонившись, медленно покачивалась.
— Вот и все, — сказал Казик печально. — Нет больше шара.
— Главное, мы живы, — возразил Дик. — И не разбились. Это главное.
Они сидели на дне корзины, стараясь не раскачивать ее, чтобы не сорваться вниз. Языки облака ползли через корзину, порой скрывая темное пятно отверстия в шаре, порой рассеиваясь, и тогда можно было заглянуть в загадочную глубь пузыря. Но понять, что с ним случилось, никак не удавалось. Светало так медленно, что казалось, день не наступит никогда. Клочья облаков были светлее воздуха, но постепенно воздух сравнялся с ними цветом, и все стало одинаково серым.
Дрема оставила аэронавтов, тягучая дрема, на грани сна, которая связывает язык и сковывает члены, но не заменяет сна, потому что все время чувствуешь, как холодно и ненадежно.
— Я никогда не думал, что бывают такие деревья, — проговорил Казик.
— Наверное, даже на Земле их нет, — ответила Марьяна.
— На Земле деревья еще больше, — произнес уверенно Казик. — Например, секвойя. Она растет в Скалистых горах.
— Может, это не дерево, — засомневался Дик. — Может, такая скала?
— С сучьями? — спросила Марьяна.
— Разве разглядишь?
— Но мы висим.
— Может быть, висим на выступе.
Марьяна осторожно шарила вокруг в надежде, что выбросили не всю пищу, что-нибудь осталось. Но корзина была совсем пуста.
— Зря выбросили топливо, — пожалел Казик.
— Мы больше не полетим, — отозвался Дик. — Хватит. Лучше ходить пешком.
— Надо скорее спуститься вниз, — решила Марьяна. — И отыскать мешки. А то кто-нибудь их найдет раньше и все съест.
— Ну, топливо вряд ли кто съест.
Дик подполз к краю корзины и стал вглядываться в туман.
Марьяна вскрикнула. Она выпрямила ногу, а нога так онемела, что по всему телу прошла иголками боль. Дик вздрогнул, корзина зашаталась.
— Я думаю, — сказал Дик, — что шар зацепился за верх и разорвался. Если мы будем шатать корзину, она может совсем оторваться, а до земли далеко.
Ветерок погнал клочья облака, и в просветах между ними можно было разглядеть ветви дерева, серую с темными проплешинами и провалами стену. Вершина шара все еще скрывалась в тумане.
— Надо выбираться, — предложил Дик неуверенно.
Он вытащил из колчана стрелу с тяжелым наконечником и кинул вниз.
Было тихо. Казик считал про себя. Он досчитал до двадцати.
Ничего они не услышали.
— Может, на дерево упала, — предположил Казик. — Или в мох. Я полезу.
— Куда? — спросила Марьяна.
— По веткам вверх. Чего ждать? А потом вам крикну.
— Давай, — согласился Дик. — Ты самый легкий.
Казик проверил, хорошо ли держится нож. Потом, держась за канат, осторожно вылез на край корзины.
— Совсем не страшно, — сообщил он. — Ничего не видно и поэтому не страшно.
Он ухватился обеими руками за канат и подтянулся так, чтобы ухватить его ногами. Марьяна и Дик замерли с другой стороны корзины. Корзина раскачивалась. Казик пообещал:
— Я вам буду рассказывать, чтобы вы знали.
Он лез быстро — привык лазить по лианам. Через полминуты Казика уже не было видно, только корзина раскачивалась в такт его движениям.
— Ну и как? — спросил Дик.
— Лезу. Шар совсем без воздуха, как тряпка.
Через некоторое время корзина перестала покачиваться.
— Что? Добрался? — спросил Дик.
— Нет, это я отдыхаю. Уже скоро доберусь.
«Ждать всегда плохо, особенно когда не знаешь, чем кончится ожидание, — думала Марьяна, — но почему-то мы всегда чего-то ждем. Даже жить некогда. Вообще-то все ждут, когда мы улетим на Землю, а я жду, когда вернусь к Олегу. Дик ждет, чтобы скорее оказаться в лесу. Теперь мы ждем — оборвется шар или нет. Очень глупо ждать, самое обыкновенное и самое неправильное занятие. Жить надо так, чтобы совсем не ждать…»