Поселок Веритюткино
Шрифт:
Вот они на пару с дедом Левыкиным и взялись.
Смастерили телегу, машинку бурильную, какой Иван Николаевич воду бурил, на ту телегу установили, запрягли в телегу Гнедко да и стали по округе разъезжать, землю сверлить, уголь искать.
Поездили, поездили - все извертели. Уже и места нигде несверленого не осталось, а угля-то как не было, так и нет.
Хоть бы один маленький кусочек нарсч:-=о попался
Иван Николаевич
Тут уж скорей всего то, что уголь глубже залегает и они его своей сверлилкой просто не могут достать.
Хотели было глубже бурить.
Не получается. Техника не та.
Решили всю эту затею прекратить.
Да и не стариковское это дело.
Телегу поставил Иван Николаевич за двор, и она там и по сей день у него стоит.
И поставили они было на всем этом деле крест
Но тут возьми да попадись этот самый камень
Иван Николаевич духом воспрял.
Дед Левыкин - тоже.
Иван Николаевич Левыкину деду и говорит:
– Теперь-то уж дело выйдет непременно Вот и ждут с нетерпением ответ из Москвы.
Иван Николаевич каждый день у почтальонки выспрашивает:
– Там мне ничего нет?
А через два месяца, раз, вместо письма-то подруливает к Иван Николаевичову дому легковушка.
А Иван Николаевич как раз забор ладил. Выскочил из машины парень, к деду:
– Вы Иван Николаевич Фруктов?
– Я. А в чем дело?
– А я прибыл к вам из Академии наук. Пс поводу вашей посылки.
– А почему из Академии наук? Я посылку посылал министру геологии.
– А они ее нам передали. Ваша ценная наxодка больше нас касается.
– Так ведь это руда.
– Нет, это не руда, а очень редкий метеорит.
– Так, значит, точно не руда?
– Нет, нет. Но это в десять раз ценней всякой руды. Где вы его нашли? Вы мне не покажете?
– Отчего же не покажу. Покажу. За двором в огороде.
Завел, стал показывать. Рассказывать стал.
Тот из машины приборы всякие понавытаскивал.
Наушники на голову надел - стал ходить по тому месту, землю прослушивать.
Двa дня ходил - все землю слушал. Но тоже ничьего больше не нашел.
Метеорит ищет и деду все про него рассказывает. Парень грамотный заслушаешься.
Иван
А как же? Человек не откуда-нибудь, из Москвы приехал, из Академии наук.
– Ну а как насчет строительства в нашей местности города? любопытствует Иван Николаевич.
– Там у вас в Москве на этот счет ничего не известно?
– А вот этого я не знаю, - простодушно сознался парень.
– Чего не знаю, того не знаю. Я, - говорит.
– специалист узкий, я специалист только по метеоритам.
Побыл парень у Ивана Николаевича два дня, сердечно его за все поблагодарил и уехал.
А деда Левыкина в ту пору дома не было.
Ездил с зубами в районную больницу.
Приехал, когда парень уже отъезжать собрался.
Приехал, тут как тут, шею через ограду вытянул:
– А че, Миколаич, с Москвы, значит, депутат прибыл, да?
– Не депутат, а ученый.
– Насчет камня?
– Насчет камня.
– Так что теперь решили, скоро у нас город начнут строить аль нет? Камень-то хоть ценный оказался?
– Ценный, ценный!
– Я ж говорил!
– Да вот ценный, да только не тот.
– Как не тот?
– А вот так не тот. Не руда это, а метеор. С неба он упал.
– Ах вон оно что! Ну а насчет города так ничего и не сказал?
– Нет, ничего не сказал.
Дед Левыкин тяжело вздохнул:
– Так выходит, что дело, того, откладывается?
– Да выходит, что так.
С той поры Веритюткино еще больше поубавилось.
Теперь осталось-то в нем всего два десятка дворов.
Кто помоложе, те уже все с поселка поубежали.
А осталось в Веритюткино доживать теперь век одно старье.
И дед Левыкин, глядя на всех, тоже не утерпел и тоже за это время успел к дочери в Алма-Ату перебраться.
А Иван Николаевич и по сей день живет в Веритюткино.
И уезжать никуда не собирается.
Дочери, правда, зовут к себе.
Но он не едет.
Говорит:
– Всех не догонишь. А я уж здесь век со своей бабкой доживу.
Да и то прав.
А помирать еще и не собирается. Шустрый еще, бегает, суетится вовсю. Баню себе двухэтажную строит.
И если кто к нему заезжает в гости - то всем Иван Николаевич показывает почетную грамоту, что прислали ему из Москвы, из Академии наук. Она висит у него в позолоченной рамочке на кухне в переднем углу.