Послание из прошлого
Шрифт:
Маленькими ручонками он изо всех сил начал раздвигать стоящих перед ним людей. Кто-то недовольно ворчал, некоторые все же уступали путь, другие как стояли, так и продолжали стоять.
– Пропустите, пропустите! Мне сейчас выходить…
Трамвай остановился, двери с трудом открылись, а до выхода ему оставалось еще метра два.
– Пропустите, – раздался твердый и уверенный голос. – Пропустите человека.
Толпа разошлась и его вытянуло из трамвая на
Опрометью он кинулся к дверям прачечного комбината.
– Так. Дубль два. Андрей Михалыч, вы готовы? Постарайтесь.
Мужчина кивнул.
– Включайте запись.
В этот миг дверь в актовый зал распахнулась и, сопровождаемый криками «Стой! Туда нельзя!» в помещение буквально влетел растрепанный мальчик.
Увидев на сцене мужчину с микрофоном в руках и стоящий подле него большой магнитофон, парнишка издал судорожный вопль и ринулся вперед.
В этот момент в дверях актового зала показался красный от злости вахтер.
– Сто-ой! – заорал мужчина, – кому сказал, сто-о-ой!
– Витя? – только и смогла вымолвить потрясенная Мария. – Что ты здесь делаешь?
А Петр Евгеньевич, тем временем, по инерции нажал кнопку записи.
2010 год
Виктор спал эту ночь плохо.
Сначала ему снилось, будто он едет в каком-то переполненном трамвае и люди вокруг него стоят сплошной стеной. Он знал, что скоро нужно выходить, но угрюмые лица не оставляли ни единого шанса покинуть салон. От бессилия им овладела дикая ярость – поднявшись на цыпочки и собравшись с духом, он крикнул: «Пропустите! Пропустите человека!»
Ему показалось, что толпа расступилась и выпустила его.
Он проснулся в мокрой от пота постели, потом долго лежал, вслушиваясь в ночные звуки и снова уснул – на этот раз крепко.
Когда он проснулся в следующий раз, комнату уже залило солнце.
Виктор вскочил по привычке – почувствовав, что пропустил утреннюю тюремную проверку, но повернув голову и увидев красный шкаф, улыбнулся.
Потом он вспомнил вечер и нахмурился.
Какой-то мальчонка ответил ему? Или показалось?
Виктор достал магнитофон, подсоединил к сети, отмотал бобину в самое начало и, задумавшись на мгновение, включил запись.
– Товарищи! Разрешите от лица экономического отдела прачечного комбината поздравить вас с днем работника легкой промышленнос…
Хриплая старческая речь прервалась затяжным кашлем. А потом все стихло.
Глава 3
2010 год
– Черт! Черт! – Виктор в сердцах стукнул по крышке магнитофона и тот, издав странный звук, остановил воспроизведение. – Что еще за экономический отдел? Кто это??
Он обхватил голову руками.
«Что
Дрожащими руками он нажал кнопку перемотки.
Магнитофон задумался на мгновение, потом пленка пришла в движение и почти заполненная правая бобина начала быстро опустошаться.
Виктор сел на табуретку возле стола и, глядя, как вращается механизм, как струится тонкая трепещущая линия пленки, задумался.
Почему он ничего не помнит? Почти никаких воспоминаний о том периоде жизни у него не осталось и уж точно не помнит, чтобы слушал голос какого-то странного мужчины. Такое воспоминание должны было врезаться ему в память – но ничего, ни единого проблеска, обрывка, каких-то то косвенных свидетельств… не осталось ничего.
Он пожал плечами, сходил на кухню, приготовил кофе и бутерброд. За окном уже вовсю занялся день – солнечный и прекрасный. Сквозь раскрытую форточку комнату наполнял пьянящий аромат свободы. Весна кружила голову и Виктору хотелось восполнить все те годы, которые он провел в заточении. Восполнить с лихвой.
Он достал телефон, ввел запрос в поисковую систему и уже через час стоял у невзрачной двери обычной хрущевки, в какой жил и сам. Пожалуй, этот дом был даже старше – на обшарпанных стенах едва можно было различить зеленую краску. Побелка чернела от подпалин и нецензурных надписей.
«Слава КПСС!» – прочитал он огромный красный девиз и удивился. Кому это надо в двадцать первом веке, – подумал он.
Дверь долго не открывали. Черный дерматин обивки местами был порезан и из него торчали желтовато-серые хлопья синтепона, похожий на жир какого-то тюленя или кита.
Он позвонил еще раз, потом третий и хотел было уходить, как за дверью послышались шаркающие шаги, брякнула цепочка, проскрежетал замок и дверь приоткрылась буквально на один миллиметр.
– Яков Абрамович? – спросил Виктор. – Я звонил по поводу сеанса вам звонил. Виктор.
– Виктор? – женский старческий голос повторил его имя. – Мы никого не ждем. Уходите!
Он уже повернулся, когда дверь неожиданно распахнулась и позади него раздался удивительно энергичный и приятный голос.
– Софочка, я же тебе говорил, что ко мне иногда приходят люди. А ты забыла… Ну ничего. Ничего. Давай, я встречу гостя сам.
– Гостя? У нас гости? Но мы же не…
– Софочка… я сам… Молодой человек. Виктор, прошу вас, – Виктор повернулся и увидел худого жилистого старика с очень живым и даже молодым лицом. – Извините пожалуйста за ожидание. У нас тут…
Виктор улыбнулся. Из квартиры тянуло хорошим кофе и пирожками.
– Не стоит, – прервал его Виктор. – Все нормально. Здравствуйте!
– Добрый день, молодой человек. – Старик быстрым профессиональным взглядом оглядел его с ног до головы – другой мог бы и не догадаться, но от внимания Виктора это не укрылось.
– Прошу, проходите, – пожилой человек жестом пригласил его в квартиру. – Пожалуйста, в мой кабинет. Нет, нет, не разувайтесь, прошу вас.
Виктор быстро скинул кроссовки и прошел в направлении жеста.