Послание с того края Земли
Шрифт:
— Как вы относитесь к царству животных? Кто они для вас — тотемы или же символы, напоминающие о предках?
— Мы — одно целое, — ответили мне. — Все мы учимся видеть силу в слабости.
Мне объяснили, что, например, бурый сокол, который следует за нами все время, напоминает, что обычно мы верим только в то, что видим непосредственно перед собой. Но если подняться выше, можно увидеть гораздо более широкую картину. А Искаженные, которые погибают в пустыне, не найдя воды и пищи, умирают на самом деле от злобы и отчаяния.
В Истинном племени считают, что человечеству предстоит еще многому научиться, чтобы стать в конце концов одной семьей. Аборигены верят, что Вселенная так до сих пор и не сотворена окончательно, что этот процесс продолжается. Однако люди, похоже, слишком заняты, чтобы просто начать жить.
Они привели в пример кенгуру — тихое, обычно покладистое создание, которое во взрослом состоянии бывает от двух до семи футов высотой. Шерсть его цвета земли, серебристо-серая, или медно-рыжая. Новорожденный кенгуру на вид и по весу не больше, чем бобовое зернышко, но вырастает до семи футов. Они считают, что Искаженные слишком большое значение придают цвету кожи и форме тела. Главное, чему учит нас кенгуру, — не отступать. Кенгуру просто не умеет отступать. Он всегда прыгает только вперед, даже если приходится двигаться по кругу. Длинный хвост, подобный стволу дерева, принимает на себя его вес. Многие люди выбирают кенгуру своим тотемным животным, потому что чувствуют настоящее родство с ним и желают научиться обретать равновесие. Я подумала, что неплохо все-таки иногда оглядываться на прожитое, даже если приходится признать, что сделал ошибку, поступил опрометчиво — кто знает, может, в тот момент нельзя было поступить иначе. Кроме того, кенгуру способны контролировать рождаемость: они перестают размножаться, когда условия окружающей среды становятся неблагоприятными.
Змея учит нас тому, что порой нужно сбрасывать кожу. Если в тридцать семь лет у человека такие же представления о жизни, как и в семь лет, то вряд ли он прожил эти годы с пользой. Надо уметь отказываться от старых идей, привычек, мнений, а порой даже отношений. Бывает, умение расставаться с прошлым дается людям с большим трудом. Но ведь змея не становится меньше или больше, сбросив старую кожу. Это просто необходимость.
Новое не может прийти, если не освободить ему место. Змея выглядит более юной и чувствует себя лучше, распрощавшись со старой кожей. Она, конечно, не делается моложе. Но Истинных Людей это не заботит — они не видят смысла в том, чтобы мерить возраст годами. Змея обладает чарами и властью. И то и другое полезно, но если ты станешь их рабом, они обернутся против тебя. Яд многих змей убивает, однако, как и многое другое, яд можно использовать в разумных целях: например, вылечить человека, который упал на муравейник или был покусан пчелами либо осами. Истинные Люди уважают потребность змеи в одиночестве, и каждому из них также нужно иногда побыть наедине с самим собой.
Страус эму — огромная, сильная птица, которая не умеет летать.
Она помогает находить еду, потому что сама ест плоды; она разносит семена, и поэтому плодоносные растения можно найти повсюду. Она откладывает большие черно-зеленые яйца — они считаются тотемом плодородия.
Истинные Люди очень любят дельфинов, хотя теперь племя нечасто бывает у моря. Дельфин — первое создание, с которым они смогли общаться на уровне мыслей; это говорит о том, что и люди, и животные были созданы для счастливой и свободной жизни. Дельфин помог им понять, что главное — уметь играть, а не соревноваться, переживая по поводу выигрышей и проигрышей. Пусть игра радует всех!
Паук учит их не быть жадными. Он подсказывает им, что предметы, необходимые в быту, могут являться произведениями искусства. Паук также напоминает людям, что порой они слишком поглощены сами собой и легко попадают в собственные сети.
Мы говорили и о том, чему можно поучиться у муравья, кролика, ящерицы, даже у брамби — дикой лошади, обитающей в Австралии. Когда я сказала им, что некоторые виды животных почти исчезли с лица Земли, они спросили, неужели Искаженные не понимают, что угасание каждого вида еще один шаг к угасанию человеческого рода?
Наконец песчаная буря утихла, и мы откопались. Мои спутники сообщили, что решили определить мое родство с животными. Они наблюдали за моей тенью, за движениями, за походкой (стопы опухли, и ходила я очень неуклюже), и, отталкиваясь от этих наблюдений, определили мое тотемное животное. Они сказали, что нарисуют его на песке. Солнце озаряло песок, словно чистый лист, а пальцы на руках и ногах служили им карандашами. Появились очертания головы, кто-то дорисовал маленькие круглые уши. Они посмотрели на мой нос и изобразили нечто на песке. Жена Духа нарисовала глаза и пояснила, что они того же цвета, что и мои. Потом добавили пятна, и я пошутила:
— Мои веснушки совсем потеряются на этом фоне!
— Мы не знаем, что это за животное, — сказали они. — Его нет у нас в Австралии.
Они решили, что это самка какого-то таинственного вида. Скорее всего, она добывает пищу охотой и большую часть времени путешествует в одиночестве. Она может пожертвовать своей жизнью, и даже жизнью самца, чтобы спасти детенышей. Потом Оота с улыбкой добавил:
— Когда у нее есть все что нужно, она покладистая. Но острые клыки даны ей не напрасно.
Рисунок был окончен. На песке был изображен гепард. — Точно, — сказала я. — Я знаю это животное.
Я чувствовала, что мне близко все то, чему может научить эта большая кошка.
Помню, как в ту ночь вокруг было очень тихо. Наверное, даже бурый сокол отдыхал, сложив крылья.
Растущий месяц светил в безоблачном небе. Я осознала, что пока мы говорили, не двигаясь с места, пролетел еще один день.
15. Птицы
Утром сестра Сновидящего Птиц выступила в центр круга. Она предложила поделиться своим даром. Если это ради блага всех и каждого, тогда Божественное Единство поможет ей. Мы не видели ни единой птицы вот уже две или три недели, за исключением моего верного друга, бурого сокола, — он парил над нами, расправив темные бархатные крылья, а иногда пикировал вниз, почти касаясь моей головы.
Все пребывали в радостном возбуждении, словно ожидая чего-то, и постепенно я тоже начала верить, что птицы появятся из ниоткуда, если так суждено.
Мы увидели их, когда ярко-рыжий круг солнца уже наполовину опустился за далекие холмы. К нам приближалась стая разноцветных птиц, каждая размером больше, чем попугаи, которых я когда-то держала дома, но оперение у них было такое же пестрое. Птиц было так много, что стая почти заслонила голубое небо. Вдруг свист бумерангов прорезал воздух, он слился с криками птиц. Казалось, птицы призывали: «Меня, меня!». Они падали на землю по две, по три. Ни одна птица не мучилась — их убивали мгновенно.
Той ночью у нас был славный пир, и племя пополнило запас разноцветных перьев. Из части перьев соорудили головные уборы и нагрудные украшения, из пуха изготовили гигиенические средства для женщин на время месячных. Мясо птиц мы съели, мозги выскребли — их засушат и добавят потом в настойки из трав или в смесь воды и жира, которую используют при обработке шкур. То немногое, что не пригодилось, бросили диким собакам динго, которые иногда следовали за нами.
Никаких отходов. Все было переработано и вернулось в землю, в природу. После нашего пикника не осталось никакого хлама. И действительно, всякий раз, когда племя снималось со стоянки, трудно было даже догадаться, что там кто-то ужинал и ночевал.