Посланник Князя Тьмы
Шрифт:
Большой кабинет с витыми ножками, внутри старинные книги в тисненных золотом кожаных переплетах.
Антикварный диван, резной письменный стол, кресло со львами на подлокотниках, стулья, еще одно кресло.
Вся стена завешана старинным оружием: мечами, саблями, пиками, алебардами, кинжалами.
Дверь в гостиную.
Следователь остановился у доспехов.
Молодой человек постучал по ним тросточкой и сказал:
– Обычный декоративный рыцарь. Их тысячами делали в конце прошлого века для коллекционеров. Даже в нашем театре такие есть.
Гутманис
– Я же говорю, обычная подделка девятнадцатого века.
Следователь вытащил лупу и, стоя на столе, начал внимательно осматривать покрытые тончайшей резьбой доспехи.
– На шлеме есть клеймо мастера: латинское "Г", перекрещенные кинжалы и 1547 год.
– Это все подделка, на мече точно такое же клеймо. Кстати, им воспользовался убийца, – сказал молодой человек, вытаскивая из нагрудного кармана небольшую сигару.
Гутманис слез со стула и аккуратно, стараясь не оставить своих отпечатков, вынул из металлических перчаток рыцаря меч.
– Осторожно, он очень острый.
– Ивар, сколько раз я вас просил, чтобы вы не курили в моем присутствии, и без вас из-за этих машин скоро будет нечем дышать. – Следователь поставил меч на место и подошел к небольшой подставке с бюстом Ницше.
Рядом с портретом немецкого философа, автора сочинения "Так говорил Заратустра", стояла масленка.
– Да, совсем забыл вам сообщить, – молодой человек нехотя загасил сигару и положил ее в задний карман брюк. – Я не только обнаружил оружие убийства, но и арестовал убийцу.
– Да? Ну и где же он? – спросил Гутманис, ставя на место масленку.
Ивар прошел в гостиную и показал тростью на стоящего между полицейскими дворника.
– Вот он.
Ничего не понимающий Витолс открыл от удивления рот и еще сильней прижал к груди топор.
– Все очень просто, – сказал молодой человек, останавливаясь у зеркала и вновь поправляя свои маленькие усики. – Этот человек проник в дом, убил мечом господина Яншевского, а затем, этим оружием, – трость уткнулась в топор, – он взломал дверь и вышел из кабинета.
– Ну, во-первых, зачем ему надо было ломать дверь, когда ключ торчал изнутри? А во-вторых, она была взломана из гостиной.
– Извините, – к сыщикам подошла экономка. – Это я приказала дворнику взломать дверь.
Следователь, улыбнувшись, посмотрел на молодого человека. Тот закашлялся в кулак и отвернулся.
– Мы можем осмотреть дом? – спросил Гутманис у Венты Калныни.
– Да, пожалуйста.
Закончив осмотр, он сказал:
– Ивар, не забудьте отпустить дворника, – а затем подошел к стоящим вдоль стены слугам. – Я жду вас всех в двенадцать часов у себя в полиции, на улице Рожу, 23.
Горничная, кухарка и дворник, в окружении полицейских, закивали головами.
– А вас, – повернулся к экономке следователь, – я тоже жду, но только в два часа.
В коридоре сыщики посторонились, пропуская полицейских с носилками вперед.
– Странное убийство в закрытой комнате, – сказал молодой человек, когда они вышли на улицу. – Может, из кабинета есть потайной ход? Да, а почему вы не допросили их на месте, по горячим следам, а вызвали в полицию?
– Ну, здесь они бы не стали отвечать так правдиво, как там. Пройдя мимо стоящего в дверях вооруженного полицейского, человек начинает понимать, что полиция – серьезное заведение и отсюда можно и не выйти, если правдиво не отвечать на все вопросы.
– Может, на машине?
Гутманис отрицательно покачал головой и пошел, помахивая зонтиком.
Ивар Блумс улыбнулся, хлопнула дверца, и автомобиль, окутавшись дымом, сорвался с места.
В коридоре полиции, по которому постоянно сновали посетители, слуги господина Яншевского явно чувствовали себя не в своей тарелке. Кухарка и горничная в лучших своих нарядах примостились на краешке стоящей у стены скамейки. При появлении каждого полицейского в форме они зачем-то вскакивали и садились только тогда, когда он проходил. Дворник в черном пиджаке с очень короткими рукавами, из которых торчали его огромные ручищи, без конца крутился на табурете. Он никак не мог найти себе места, возможно, все еще находясь над впечатлением своего кратковременного ареста.
Круглые часы на стене пробили двенадцать.
Дверь открылась, и в коридор вышел следователь.
Слуги встали.
– Все здесь? – спросил он и показал на горничную. – Вот вы, заходите.
Девушка кивнула, оглянулась на скамью, на которой только что сидела, как бы ища у нее поддержки или проверяя, не оставила ли чего, и прошла вслед за полицейским в кабинет.
– Садитесь.
Девушка пристроилась на краешке ступа, а комиссар подошел к окну.
Сидящий за "Ундервудом" молодой человек бросил косой взгляд на слегка прикрытые юбкой коленки.
– Ваша фамилия, имя, отчество, – задал первый вопрос Гутманис.
– Ингрида Мелнарс, дочь Кристапа.
– Вы давно работаете у господина Яншевского?
– Четвертый месяц.
– Это ваше первое место работы?
– Да.
– Вам нравится оно?
– Да. Сейчас вообще трудно найти в городе хорошую работу для молодой девушки из деревни.
– Сколько вам лет?
– Девятнадцать.
– Хозяин склонил вас к сожительству?.. Что вы молчите? – Следователь прекратил разглядывать через зарешеченное окно стоящий у полиции разбитый "Мерседес-Блиц" и повернулся к девушке.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. Господин Яншевский говорил, что любит смелых девушек с красивыми ножками и просил меня, чтобы я одевала юбки покороче.
– Он предлагал вам деньги?
– Что вы, я честная девушка! У меня есть жених. Он сказал, что убьет меня и его, если еще ра… – Девушка вдруг осеклась на полуслове. Она, кажется, поняла, что сказала лишнее.
– Кого, его? – спросил, глядя ей в глаза, Гутманис.
– Хо-зя-и-на, – медленно, по слогам, сказала горничная и расплакалась.