Посланник
Шрифт:
Домой Глашка шла с чувствами доселе ей непонятными. Вроде как изменила Никите, но стыда не чувствовала. Любовь к хозяину в ее сердце потихоньку отходила на задний план, хотя она об этом еще и не догадывалась. Привязанность к Димитрию медленно, но верно брала верх над бесполезной любовью к Никите.
Во всех окнах барских палат горел свет, и тени людей метались от одного окна к другому. Это насторожило Глашу, и она, запыхавшись от быстрого бега, остановилась на пороге отдышаться.
«Может, барин вернулся?» — она вбежала в дом и застала всех в глубоком и тягостном молчании.
— Господи! Дуня наша упокоилась! Померла Дуня-то!
В глазах Глаши блеснули слезы. Сколько прожила она в доме Преонских, только Дуня была ее верным другом с самого начала, когда нашла ее у сараев. Ей по-настоящему стало жаль бедную старую няньку. Но растрачивать себя на слезы и жалость не было времени. В доме не стало главного человека, следившего за хозяйством, и Глаша немедленно взяла на себя все тяготы этого небедного жилища.
Она по-умному рассудила всех слуг, наказав, кому как работать и как провести похороны Дуни. Глаша не ошиблась ни в чем и этим еще раз доказала свое истинное призвание.
А еще через неделю приехал Никита со своим неизменным другом Сашкой. К неописуемой радости Глаши, он приехал без жены. В ней на время зажглась надежда, что все слухи о женитьбе Преонского — это небылицы, придуманные двором.
— С благими вестями приехал я! — объявил Никита у порога. — А где же кормилица моя Дуня? Ей первой обо всем скажу, — Никита посмотрел на грустные лица домашней челяди и, подойдя к Гришке, спросил:
— Что с ней? Больна?
— Померла Дуня на прошлой седмице, — тихо ответил Гришка, склонив голову. Никита сел на крыльцо и, обхватив голову руками, оставался так еще долго, пока Сашка с Гришкой не заставили его войти в дом.
Здесь, собрав всех, Никита объявил о своем скором венчании с Кариной Паас.
— Надеюсь на вашу любовь и почтение будущей супруге моей, — сказал он своим людям. Все с одобрением отнеслись к этой новости, и Глаше было доверено вести главные приготовления к свадьбе.
Она лишь покорно кивнула в ответ и скрылась в столовой, дабы проследить, как Софья справляется с ужином.
Иван за столом рассказал Никите обо всех последних новостях и делах, происходивших в доме и городе. В рассказе своем упомянул и Глашку добрыми словами. Мужчины уже заканчивали трапезу, когда она вошла, чтобы выслушать дальнейшие распоряжения хозяина относительно управы дома во время его отъездов.
— Благодарю тебя, Глаша, за все, что ты сделала для моего дома. Желал бы я видеть тебя и дальше в доме моем в том назначении, которое выберешь себе, — сказал Никита, подойдя к ней и крепко сжав ее ладонь.
— Ежели слова ваши от сердца идут и вы вправду изволите оставить меня здесь, то я с благодарностью приму вашу милость, — ответила она, низко склонив голову.
Потом он шепнул ей на ухо, чтобы не слышал никто рядом:
— Сегодня жду у себя!
Она выбежала из столовой и, прижавшись к дверному холодному косяку, громко расплакалась.
До крещенского сочельника оставалось две недели, и нужно было торопиться с подготовкой к свадьбе.
— Не беспокойтесь, барин, мы не дадим повода никому судачить о вашей свадьбе со злорадством. Мы заставим весь Петербург завидовать вам, — сказала Глаша, накрывая на стол.
А он, увидев ее, подумал: «Она должна остаться в этом доме. Я сделаю все, что она попросит, но оставлю ее подле себя».
С вечера он нарочно ушел раньше и с нетерпением ждал Глашку. Наконец она постучала и, войдя в опочивальню Никиты, хотела поговорить сначала о своей свадьбе с Усачевым, но он не дал ей и слова молвить. Он страстно обнял девушку и, накрыв ее рот долгим поцелуем, повалил на постель. Дальше она уже сама как в лихорадке снимала с себя одежду и раздевала Никиту. В ее мыслях было только одно: «Это в последний раз! Последний, послед…» — и мысли ее закружились в потоке таявшего сознания и нахлынувших чувств.
В два часа ночи Глаша проснулась от холода. Никита тоже проснулся. Глаша решила не откладывать разговор и, присев на краю большой кровати, сказала:
— Я замуж хочу выйти, Никита, — она, не оборачиваясь, поняла, что Никита придвигается к ней.
— И ты хочешь сказать, что нашла человека лучше, чем я? — ядовито спросил он.
Она растерялась и не могла сказать ничего в свое оправдание.
«А впрочем, зачем мне оправдываться? Я выхожу замуж, и все!»
— Я выхожу замуж после вашей свадьбы, Никита Антонович! — заявила она.
— Ты никуда не пойдешь! Ни замуж, ни из этого дома! — так резко сказал он, что Глаша оставила мысль с ним спорить. — Повторю еще раз — замуж ты не пойдешь, а в другой дом тебя не примут. Я позабочусь об этом! А теперь уходи! — и он встал, открыв дверь. Проходя мимо него, она лишь ответила:
— Как будет угодно, барин.
В дверях он схватил ее за руку.
— Пойми ты, я ведь для тебя стараюсь. Ну подумай, что ты имеешь здесь! Ты ведь сможешь и без мужа сладко поживать. Мы с тобой еще столько дел наворотим! Глаша, не могу я тебя отпустить, — он обнял ее и прижал к своей груди. На миг ей показалось, что ему вправду будет плохо без нее, но она знала его очень хорошо, чтобы поверить в его обещания.
Никите и вправду нужна была хорошая хозяйка для управления домом. Глаша же давно жила здесь и знала обо всем, что касалось ведения хозяйства.
«Придет другой, пусть даже и муж ее, и станут они воровать вдвое больше, чем сейчас. А зачем мне это? Пусть уж Глашка одна берет, что сможет, но она будет заинтересована в приумножении моего богатства» — так думал Никита после ухода Глашки.
Она же с тех пор возненавидела Никиту. Поговорив с Димитрием, Глашка объяснила ему, что не может пока выйти замуж за него. Димитрий согласился подождать еще, но решил поговорить с Преонским.