Посланник
Шрифт:
– Это раньше за "бы" садили, а сейчас, слава Богу, не то время.
– Снова ощерился командир с нескрываемой неприязнью.
– Вам дай волю и за мысли посадите. Шел бы ты из кабины... Отправили сопровождающим, вот и иди, груз карауль, а то сопрут ангелы по дороге. Они же рядом здесь, на небесах.
Командир понимал, что с особым отделом лучше не ссориться, всегда найдут спо-соб и время ножку подставить, нагадить исподтишка. И не только ему - всему экипажу. Но поделать с собой ничего не мог, не хотел - очень
– Нет, ребята, из кабины я никуда не уйду. А вдруг вы вместо Индии в Китае сядете. Присмотрю за вами, чтоб ничего не случилось.
– Ты посмотри на него, - обратился ко второму пилоту командир и откровенно выругался отборным матом.
– Присмотрит он за нами... Понимал бы хоть что-то в этом. Да мы хоть в Турции сядем, а он увидит пальму и все - Индия.
Пилоты откровенно захохотали. Муравьев попытался что-то сказать, напыжился, но не знал что. "Ничего, - подумал он про себя, - границу скоро перелетим, а там нас со-провождать будут. Хрен вам с маслом ребята и я вам еще устрою, вы у меня попляшете. Слезой ссать будете, кровью какать.
"Борт 1576, борт 1576, ответьте Планете", - раздался голос в наушниках.
– На связи борт 1576.
"Доложите обстановку, борт 1576"
– Планета, я борт 1576, обстановка штатная, экипаж в полном составе, один со-провождающий особист, самочувствие хорошее.
"Борт 1576, я Планета, впереди грозовой фронт, потреплет вас ребята неплохо. Пристегнитесь, а то наверняка без ремней сидите".
– Понял вас, Планета, выполняем.
– Командир переключился на внутреннюю связь.
– Толя, сходи, пристегни капитана, а то начнет геройствовать, шишек себе понаби-вает в болтанке, это черт с ним - приборы побить может.
– Есть, командир, - ответил второй пилот.
– А что - сильно болтать будет?
– Обеспокоился Муравьев.
– Грозовой фронт - штука непредсказуемая. Кидать начнет из стороны в сторону, вверх, вниз, может и вообще самолет в землю вогнать. Да не ссы ты, капитан, - ухмыль-нулся командир, заметив, как побелел Муравьев, - прорвемся, не в первой. Главное при-стегнись покрепче и сиди, помолиться можешь - помогает.
Второй пилот с капитаном ушли в салон. Командир задумался - что-то не то было в словах с земли, что-то хотела сказать Планета, но не сказала. Никогда о ремнях не говорили - это само собой. Командир переключился на запасную волну.
– Планета, я борт 1576, как слышите меня, прием?
"Я Планета, особист где"?
– Я борт 1576, особист пристегивается в салоне, разговор не слышит, прием.
"Молодец, борт 1576, я был уверен, что догадаешься. Слушай приказ - особиста вырубить, потом связать и заклеить рот. Повторяю обездвижить ударом, одним ударом, второй он вам нанести не даст, потом связать и заклеить рот. После этого сразу на обрат-ный курс, границу не пересекать, по основной связи приказы не выполнять. Ждем вас до-мой, ребята. С особистом осторожно, возможно ампула с ядом вшита у него в воротник, обыскивать его тоже нельзя. Выполняйте приказ, борт 1576".
– Планета, я борт 1576, есть выполнять приказ.
Вернулся второй пилот, доложил:
– Все, пристегнул капитана, боязливый какой-то он, бледный весь, аж потом по-крылся.
– Хорошо, бери штурвал, Толя, я в салон схожу, груз посмотрю.
– Есть взять штурвал.
Командир вышел из кабины в салон, глянул на Муравьева, поморщился. Показал-ся он ему гадким, жалким ничтожеством. Хотелось просто задушить эту сволочь.
– На вот пакет тебе, начнет трясти - заблюешь весь салон. Положи в уголок себе.
– Спасибо, командир, обойдусь.
– Ты не пререкайся, никто за тобой блевотину убирать не будет. Не потребуется - хорошо, а на всякий случай возьми, там у стены кармашек есть, туда и положи.
Капитан взял пакет, повернулся к стенке, ища несуществующий кармашек. Силь-ный удар по шее прервал сознание. Командир отстегнул привязной ремень, наклонил ту-ловище вперед, связывая руки брючным ремнем сзади. Выпрямил туловище, снова при-стегивая к креслу, и обмотал скотчем рот.
– Вот теперь обойдешься, сволочь, - он еще раз замахнулся рукой, но не ударил, - так бы и зашиб тебя, гада.
Вернулся в кабину, заблокировав ее.
– Экипаж, слушай мой приказ: ложимся на обратный курс, из кабины не выхо-дить, штурману проложить курс домой.
– Есть домой, - ответил второй пилот.
– Есть проложить курс, - ответил штурман.
Минуту молчали все.
– Есть курс домой, - обратился штурман.
– А с особистом что - ломиться же в кабину начнет?
– неуверенно спросил второй пилот.
– Не начнет, - усмехнулся командир, - я его вырубил и связал. Это приказ с земли. Так что домой ребята и без вопросов.
Он переключился на запасную волну.
– Планета, я борт 1576, как слышите меня, прием?
"Я Планета, слышу вас хорошо, докладывай".
– Борт 1576 приказ выполнил, иду домой.
"Молодец, борт 1576, встречаем".
Ни командир, ни его экипаж не знали, что произошло. И гадали о случившемся каждый по-своему. Но были довольны все. Во-первых - шли домой, а во-вторых, что ней-трализовать пришлось Муравьева. Очень уж досаждал он всем своим недоверием и подоз-рительностью, строчил необоснованные доносы, по которым проводились проверки, не выявляющие изложенных, якобы, фактов. А он все равно выводил и выводил "всех на чистую воду".
Самолет приземлился, подрулил к стоянке.
– Да, мужики, встречают нас по-праздничному, видимо, серьезное что-то случи-лось. Генерал даже прибыл с кучкой полковников.