Посланник
Шрифт:
Они покушали и еще немного выпили. Закурили. Бортовой, расслабившись и не-много развалившись на стуле, заговорил первым:
– Хороший подарок вы сделали, Николай Петрович. Ни мне, ни Президенту - все-му российскому народу, государству нашему. Это же сложно представить, что никакой агрессор не страшен более. Все нужно переварить и осмыслить и даже экономику строить по-новому, по-другому, с учетом освободившихся сил и средств. Я не экономист, но и то понимаю, что денег экономится много. А кто-то и временно безработным останется в сфере производства оружия, например. Ну, это пусть Президент, правительство решают. А моей службе работы хватит. Вечно не достает сил, средств, времени, но крутимся, рабо-таем. Сейчас, надеюсь, полегче станет, когда есть четкая целенаправленность. Что могу сказать еще? Спасибо, огромное, большое спасибо! Конечно, все передам Президенту. Но, он политик и вряд ли решится на какие-то кардинальные действия сразу. Образно говоря, надо увидеть, пощупать, а потом уже действовать с полной решимостью. И решение не в один день примется, нужны консультации, советы, проверки, наконец. Евреев с палестинцами мир не берет, одни ракетами постреливают, другие с самолетов отвечают. Вот и заблокируем их оружие вашим способом, посмотрим, что получится. Вообще, полагаю, разберемся. Я лично - вам верю. Но для государства одной веры мало. Не думаю, что Президент и правительство эту тему долго жевать станут. Полагаю, что определятся достаточно быстро.
Бортовой закурил новую сигарету, помолчал и спросил неожиданно:
– Какой-то контракт должен быть, договор? В какую сумму вы оцениваете свое изобретение? Не мне решать, но если Президент спросит.
Посланник улыбнулся.
– Я, естественно, не скажу, что к деньгам равнодушен. Пока без денег не прожи-вешь. Землю мне выделили в собственность, я оплатил по кадастровой стоимости, дом строю, надеюсь в декабре уже в него переехать, а эту государственную собственность сдать, хоть никто и не гонит. Понимаю, что подобное изобретение стоит миллиарды дол-ларов, но в олигархи не стремлюсь. В прошлом месяце, например, государство перечислило шесть миллионов долларов на мой счет в банке по курсу в рублях, как вы понимаете - за мою материю. Каждый месяц по-разному получается, от одного до шести, мне хватает. Пока строюсь, обживаюсь - пусть так и будет, как оговорено Договором. Потом, может быть, и эту сумму уменьшу. Свое новое изобретение - дарю, никаких денег мне за него не надо. А вот просьба одна есть. БЭП и налоговая ко мне прицепились - хотят знать, где я деньги "ворую". Вот вы и решите эту проблему, раз и навсегда решите. А то ходят, интересуются, выспрашивают, запросы посылают, за глаза мошенником называют - зачем мне эти дутые проблемы? Или отдельный Указ Президента, или по-другому вы решите, но решите кардинально и быстро, а то снова налоговая счет закроет и останусь я вообще без копейки.
– А что, уже закрывали?
– Было дело, накладывали арест. Суманеев помог тогда. Но там, видимо, свербит, не успокоятся никак.
– Что поделать, Николай Петрович, - Бортовой улыбнулся, - сожалею, конечно, но страна у нас такая. А вопрос этот решу и решу незамедлительно.
– Но инициатива должна от Президента идти, не от вашего ведомства.
– Естественно, так и будет.
– Отлично! Вроде бы все обговорили, можно и отдохнуть. Я катер себе небольшой купил, не хотите на Байкал прокатиться?
– Хотите - не хотите, - Бортовой вздохнул, - очень хочу, да возможности нет. По-лечу сразу домой, в Москву, постараюсь побыстрее аудиенции добиться у Президента. Буду держать в курсе, может совет потребуется, консультация.
– Хорошо, Александр Васильевич, удачи. Большая работа ожидает, ведь политику государства предстоит поменять немного. Россия наша, матушка - где-то и повоспитывать придется страны-детушки.
Посланник улыбнулся, пожимая руку директору.
LII глава
Лицей, естественно, отличался от школы. Качеством образования, хотя где-то данный фактор явно не признавался, но другим неоспоримым моментом - дети после штатных уроков кушали в столовой, отдыхали и делали домашнее задание с педагогом. Освобождались часов в шестнадцать и шли домой. Кого-то из маленьких встречали роди-тели, кто-то, из рядом живущих, шел сам. Через главный вход-выход или две запасные калитки забора, которые по потоку идущих давно стали практически равнозначными. Ад-министрация лицея пыталась весить замки на запасные двери, но их в первую же ночь срывали, спиливали или выламывали ломом. Лицей стоял на трех улицах и обходить во-круг никто не хотел. А немного позже двери вообще сняли с петель и увезли. Админист-рация восстановила их, но далее "воевать" с родителями не стала. Каждое утро охранник открывал калитки и на ночь замыкал их. Образовался своеобразный паритет, устраиваю-щий всех - родителей, администрацию, охрану.
Первоклассник Саша Привалов обычно выходил через одну из калиток на мину-ту-две раньше, чем подъезжал отец на машине. А когда отец дежурил сутки - мальчика забирала соседка. Шли пару остановок пешком до дома или реже садились в маршрутку.
Сегодня его забирал отец и он вышел пораньше - не терпелось попасть в "Дет-ский мир", папа обещал купить вертолет, который летал, как настоящий.
Саша стоял, встречая и провожая взглядом почти каждую машину. Вдруг напро-тив остановился черный джип, дверца открылась, а сзади кто-то подхватил его за под-мышки и бросил в салон. Саша ничего не успел сообразить и не понимал, что происходит. Одетый на голову мешок не позволял ничего разглядеть. Мальчик не кричал и не спрашивал ничего, лишь по-детски всхлипывал и пытался сорвать что-то темное с головы.
– Тихо, - прозвучал мужской незнакомый голос, - тихо. Будешь вести себя хорошо - никто тебя не тронет и больно не сделает. Скоро приедем, погостишь у нас денек и пой-дешь к родителям.
Мальчик не отвечал и словно не реагировал на слова, лишь в детском тельце поя-вилась еле заметная дрожь. Мужчине, сидевшему рядом, даже стало жалко мальца. Он с трудом согласился на похищение и лишь при одном условии - мальчик в любом случае останется жив и здоров. Нет, он не был паинькой, мог похитить и убить любого, но к де-тям относился с добром и не обижал. Во всем виноваты родители, считал он.
Старший Привалов подъехал к лицею и остановился. Обычно сын уже ждал его, но сегодня, видимо, задержался. Прошло пять минут и отец забеспокоился, достал теле-фон, позвонил. Ответил мужской голос:
– Твой сын у нас и ты знаешь, что нужно сделать. Завтра ты увидишь его живым и здоровым или... это решать тебе.
– Да я тебя...
Привалов понял, что его уже никто не слышит и набрал номер снова. Стандарт-ный ответ, "абонент отключил аппарат или находится вне зоны доступа", взбесил его.
"Черт, черт, черт, - застучал он руками по рулю, - черт. Ребенка-то, зачем трогать, ребенка... Я же вас порву, суки, голыми руками порву".
Минут пять он матерился, стучал по рулю, выскакивал из машины и садился вновь. Когда немного остыл, стал соображать.
"Так, я знаю, кто это сделал и убью на хрен, всех убью.
– Он глянул на часы - че-рез два часа на службу.
– Вот, суки, суки, суки... Утром убьют или отпустят"
Для себя Привалов старший все решил однозначно - сделает, что просят, а потом всех убьет, переловит поодиночке и зарежет.
Братва Гончара давно пользовалась его услугами, как старшего надзирателя по блоку в СИЗО - записку передать, деньги, телефон позвонить. Платили неплохо, а с нар-котой он решил вопрос сразу - таскать не станет. Или так, или никак. Обе стороны все устраивало до сих пор. Но вчера его попросили ночью открыть две камеры, просто от-крыть и уйти. Он понимал, что никто не сбежит и прекрасно догадывался, зачем все это. А что потом - найдут мертвого Соленого и спросят с него. Нет, он отказался категорически.