Посланник
Шрифт:
– Много ты знаешь о том, что думает Толик! – сердито бросил вслед также выведенный из себя Сашка. – Он, между прочим, когда в себе, поумнее всех нас будет!
Добив противника этим последним решающим доводом, рыжий снова повернулся к внимательно прислушивавшейся к перепалке Виктории. То, что новенькая была целиком и полностью на стороне противника, настроения ему не поднимало, но особенно и не огорчало.
– Есть будешь?
Желудок Виктории откликнулся на это предложение оглушительным урчанием.
– Айн момент! – Стремительным рыжим ураганом мальчишка вылетел за ширму и минуту спустя
Он водрузил поднос на середину кушетки, но, когда Вика подползла поближе и потянулась за куском хлеба, шлепнул ее по руке. В ответ на возмущенный взгляд протянул кружку с водой.
– Начни вот с этого.
Она попыталась возмутиться, но было что-то в голосе и взгляде рыжего нахала, что заставило взять предложенную воду.
– Пей медленно, маленькими глотками.
Как оказалось, совет был отнюдь не лишним. После первого же глотка ее желудок скрутило спазмом. Это было почти привычно, Вика уже не помнила того времени, когда любое принятие пищи не отзывалось зверской болью. Она выпила все до капли, давясь и захлебываясь, и застыла, зажмурив глаза, ожидая, когда пройдет волна тошноты. В животе что-то булькнуло, хлюпнуло, и все улеглось. Девушка выпрямилась, удивленная, что ее не вывернуло наизнанку.
Сашка хмурился.
– Почему ты не остановилась подождать, пока боль уйдет?
Одновременно она поймала мысль: «Олег, конечно, говорил, что эта совершенно не умеет о себе заботиться, но чтобы до такой степени?»
И тут же рыжий удивленно на нее уставился, поняв, что его считали. Робко улыбнулся, протягивая следующую чашку, на этот раз с бульоном.
– Вот, попробуй это. И осторожней, он горячий! Маленькими глотками. Если опять будет тошнить, остановись.
Виктория не знала, как себя вести. Никому никогда не было дела, как она себя чувствует, как она что-то делает. Поглощение еды обычно заключалось в том, чтобы набить в себя как можно больше, прежде чем успеют отобрать. Но сейчас... То, что происходило, ощущалось как правильное. Девушка взяла предложенную чашку и стала пить. Медленно и осторожно, не спуская взгляда с лица Саши, делая глоток, лишь когда тот кивал. Желудок ни разу не запротестовал, наоборот, внутри поселилось какое-то теплое, необычайно приятное ощущение.
И она все еще голодна.
– Так, теперь вот это. – Саша выбрал из горы еды и шоколадок еще одну кружку, тоже наполненную бульоном, но гораздо более густым, с чем-то наподобие гренок. – Мы это пьем после тренировок, очень и очень калорийно, куча белков. Держи.
Ему пришлось дважды ее притормаживать, когда Виктория начинала заглатывать еду слишком быстро, но, когда она опустила пустую кружку, девушка с некоторым удивлением обнаружила, что сыта. Она положила руку на живот, пытаясь разобраться в новых ощущениях. Это, конечно, не кайф от героина, но... По-своему не менее приятно!
На лице Сашки было не то озадаченное, не то жалостливое выражение. В его разуме плавал недоуменный вопрос: «Где же учитель ее откопал?» Мальчишка отодвинул поднос:
– Пока хватит. Твердой пищи пока нельзя. – Пошарил руками под кушеткой, вытащил что-то белое, шелковое. – Вот, оденься, я отвернусь.
Он действительно отвернулся, сел к ней спиной, подтянув к себе колени, демонстрируя галантность, которую Виктория до сих пор видела только в фильмах, и потому заставив ее растеряться. Эта ее новая жизнь... Девушка все еще была полна настороженности и подозрений, она отдавала себе отчет, что предстоит схватка не на жизнь, а на смерть с беспринципным, презрительным Олегом, но в чем-то... В чем-то происходящее ей нравилось.
Пальцы сами собой зарылись в ворох одежды. Простые белые трусики, из самого тонкого и эластичного материала, какой ей только приходилось видеть. Бюстгалтер к ним не полагался, да для нее он был бы совершенно бесполезен: поддерживать было нечего, так как бюст фактически отсутствовал. Виктория натянула белье и только тогда заметила, как изменилась ее кожа. Куда-то исчезли следы от шприцов, гнойные ранки, оставленные заражениями, прыщи, мелкие шрамики от оспинок, царапин, синяков... Просто ровная, правда, не слишком здорового оттенка кожа. Она удивленно провела руками по талии – неужели все это только потому, что перестала принимать наркотики? Нет, ей случалось раньше бросать, от этого становилось только хуже. Тут было что-то другое... Что-то, с чем она пока была не готова разобраться.
Одежда оказалась действительно из шелка. Из белоснежного китайского шелка, лучшее из всего, что ей когда-либо доводилось видеть: по телевизору, во сне или наяву. Виктория натянула штаны, автоматически и безошибочно затянув все веревочки, хотя никогда прежде ей не приходилось иметь дело с такой одеждой. Затем верх – что-то вроде блузки с длинным рукавом, воротником-стойкой и пуговицами, смещенными на одну сторону. Названия и вид фасонов, о которых она никогда раньше не знала, возникали в ее голове и тут же исчезали, не вызывая ни удивления, ни неприятия. Когда последняя пуговица оказалась застегнута, Виктория провела руками по льнущей к коже, струящейся материи. Было ощущение, что этот наряд стоит дороже, чем месячная доза кокаина. Что с нее потребуют за право носить такое чудо?
Одно девушка усвоила совершенно четко: ничто в этой жизни не дается бесплатно. И тем не менее снимать наряд не хотелось. Раз уж он все равно явно сшит специально на ее фигуру...
Сашка, точно уловив какой-то неслышный сигнал, повернулся, окинул ее очень опытным взором.
– Неплохо. Они смогли вытащить цвет твоих глаз и подчеркнуть стройность фигуры, не акцентируясь на худобе. – Он говорил так, словно хорошо в этом разбирался. – Наверняка Natalie постаралась, она в таких вещах дока. Ну и Ли-старший, конечно. Только вот волосы...
Виктория неосознанным жестом подняла руку к волосам, странно светлым, легким... Вымытым, решила она наконец. Пальцы коснулись выбритых с левой стороны прядей, замерли. Повязки не было. Ее пальцы рванулись к тому месту, где – о как хорошо она это помнила! – совсем недавно ковырялись своими инструментами свихнувшиеся врачи. Но, как ни быстро было движение, Сашка оказался быстрее – перемахнул через кушетку, перехватил ее руку, отвел в сторону.
– Не надо. Там залеплено пластырем, лучше пока не ковырять, – на ощупь нашарил лежащее на подносе, среди шоколадных батончиков, зеркальце, протянул ей. – Вот, аккуратно отогни, посмотри, а потом снова заклей.