После дождя
Шрифт:
Его слова и похотливый взгляд заставляют меня смеяться. Подхожу к нему вплотную и замираю, когда вижу, что он держит в руках. Мои глаза застилают слезы, когда взгляд цепляется за фотографию родителей, которая висела в рамке на стене. Они счастливо улыбаются, папа держит меня на руках, а мама поправляет мое голубое платье, которое подксочило вверх. Фотограф позвал ее, и она смотрит из–за плеча в обьектив. Прямо на меня сейчас. Ее глаза искрятся от любви и нежности. Мамочка…
— Ты точная копия папы, — тихо говорит Доминик. — Но не глаза. Глаза мамины. Такие же огромные и зеленые. И улыбка. Твои родители были очень
— Я так скучаю по ним… — говорю я, и забираю рамку у него из рук.
— Уверен, они гордились бы тобой, — подбадривает Ник, и я грустно улыбаюсь.
— Знаю. Но не все, что я делала в жизни, является предметом моей гордости. Я бы желала, чтобы некоторых вещей со мной не произошло, — я всхлипываю и опускаю глаза.
— Эй, — он берет в ладони мое лицо и поднимает вверх так, чтобы я посмотрела на него. — Если бы жизнь протекала по–другому, мы бы с тобой не встретились. Не стояли бы сейчас здесь, и я не держал бы тебя с своих обьятиях.
С этими словами он наклоняется и оставляет легкий поцелуй на моих губах. Я утыкаюсь носом в его шею и вдыхаю такой родной аромат.
— Ты не всегда можешь повлиять на то, что с тобой происходит. Но ты всегда можешь поменять свое отношение к происходящему. И тогда ты будешь руководить ситуацией, а не она тобой. У тебя всегда есть выбор, и именно он определяет, когда ты будешь счастлива… Забудь обо всем, что тебя тревожит. Пойдем. Время быть счастливой.
Я улыбаюсь ему сквозь слезы, ставлю рамку на журнальный столик, мысленно поцеловав родителей, и беру Ника за руку.
— Спасибо тебе, — шепчу я.
Он не спрашивает за что. Но я знаю, что благодарю его за все. За то, что возвращает меня к жизни, за то, что рядом.
***
Когда мы на месте, метрдотель провожает нас к нашему столику и обещает, что официант скоро подойдет.
Я заказываю салат из рукколы, помидоров и пармезана, в качестве основного блюда — стейк из лосося на гриле в лимонно–каперсовом соусе, сервированный со спаржей. Ник заказывает филе «Миньон» с грибами и картофелем в розмарине, и салат «Цезарь». Запивать все это мы будем красным вином «Пино Нуар», простите, за сколько? Триста пятьдесят долларов за бутылку?! Он сошел с ума.
— Ник, я не думаю, что смогу себе позволить заплатить за сегодняшний ужин, — шепчу я, когда официант принимает наш заказ и уходит.
— Кэт, я похож на мужчину, который позволит женщине заплатить за себя самой? Просто наслаждайся вкусной едой и приятным общением со своим спутником, — подмигивает он мне, и я немного расслабляюсь.
— Расскажи мне о себе, — через какое–то время, требую я.
— Что именно ты хочешь знать? — он вопросительно выгибает бровь.
— Расскажи о своей первой любви, например. Кто она? Как зовут?
— О первой любви? — Ник задумчиво чешет подбородок, и я слышу как хрустит щетина под его пальцами. Подушечки моих собственных пальцев начинает покалывать, когда я вспоминаю, какая она на ощупь, и начинаю ерзать на стуле. В моих трусиках становится горячо, стоит
Доминик, подняв бровь, с любопытством наблюдает за мной, в его глазах играют смешинки.
— Что? — растерянно спрашиваю я.
— Да так. Ничего.
Я скептически наклоняю голову набок.
— Так уж и ничего?
— Ты просто выглядишь так, что готова сьесть меня, вместо этого салата.
— Так и есть, — я беспечно пожимаю плечами и кладу вилку овощей в рот, в то время, как Ник почти давится от неожиданности.
— Первая любовь, — напоминаю я, и он откашливается.
— Ну что ж. Когда я учился в шестом классе, я влюбился в мою учительницу английского языка, мисс Митчелл… Как сейчас помню ее неизменный пучок на голове и очки в толстой оправе. Я рисовал ее имя в тетрадках, писал на партах. Грезил о том, как закончу школу и женюсь на ней. У нас будет небольшой домик в пригороде, много детишек и собака. И вот однажды я набрался мужества, и признался ей в своих чувствах. Я чертовски нервничал, переживал, что она просто рассмеется мне в лицо. Но, как мудрая женщина, она не оттолкнула меня, а сказала, что тоже любит. Как ученика, конечно, но тогда я услышал то, что хотел услышать. — Он в неверии качает головой. — Напридумывав себе идеальные отношения с идеальной женщиной, после уроков я окрыленный вышел из школы, и увидел такую картину. Какой–то мужик обнимал МОЮ мисс Митчелл, целовал ей руки и шептал что–то на ухо. И что самое страшное, она отвечала на его ласки! Прижималась к нему всем телом, не стесняясь и не боясь, что их могут увидеть. Я тогда чувствовал себя преданным, униженным… Когда они уже сели в его машину, зеленый Pontiac Firebird, я побежал за ними, по дороге подхватив булыжник внушительного размера, и с размаху бросил по стеклу.
— О, нет, — улыбаясь, я прижимаю ладонь к губам.
— О, да, — засмеялся Ник. — Мало того, когда он дал резко по тормозам, и они вдвоем вышли из машины, я, вместо того, чтобы убежать, подошел к ним и полез на парня с кулаками. Обозвал мисс Митчелл шлюхой…
— Ты не посмел…
— Ооо… еще как посмел, — Доминик прищуривает глаза, и кивает в подтверждение своих слов. — Потом, правда, мне пришлось поменять школу и принести публичное извинение моей учительнице и ее жениху, так как эту сцену наблюдала добрая половина школы.
Я игриво закусываю указательный палец, и снимаю правую туфлю. Скатерти здесь довольно длинные, так что никто не увидит моей маленькой шалости.
— Я бы выбрала тебя, — томно говорю я, нажимая пальчиками на его ширинку.
Доминик замирает, напрягается всем телом, но не издает ни звука. Я вижу, как вздулись вены у него на шее и как бешено пульсирует жилка на виске. Он оглядывается по сторонам, проверяя, не наблюдает ли кто за нами.
— Кэтрин, — предостерегающе выдавливает он, в то время, как я нежно поглаживаю выпуклость на его брюках. Слегка надавливаю, а потом кружу по его длине.