После конца
Шрифт:
Я откидываю одеяло и укладываю больную ногу на край стола. Талли присвистывает.
— Все не так плохо, как было вчера вечером. Отлежишься еще немного и через день-два будешь на ногах.
— А нельзя просто перевязать ее потуже? Мне действительно нужно идти. Я же говорила, что ищу свою общину, и, хотя я надеюсь, что сейчас с ними все в порядке, кто знает, что может случиться?
От этих объяснений голос у меня повышается, и я едва сдерживаю слезы. Я хватаюсь за чашку, делаю большой глоток чая, выдыхаю, и немного успокаиваюсь.
— Ты знаешь, где они? — спрашивает Талли.
— Я знаю, как выглядит это место. И что это на юго-восток отсюда. И довольно далеко.
Талли кивает и задумывается:
— Вряд ли от тебя, хромой на одну ногу, будет много толку. К тому же твои преследователи наверняка так просто не отступят и еще какое-то время будут шастать поблизости. Так что, лучше тебе еще денёк пересидеть здесь.
Она принимается аккуратно собирать кости опоссума в мешочек.
— И потом Борегар утверждает, что нам есть чему поучиться другу друга.
— Борегар? — переспрашиваю я недоверчиво.
— Лула-Мэй назвала опоссума в честь своего первого мужа. Даже не спрашивай. — Я сдерживаю смешок, позволяя Талли договорить.
— Ты уже научилась от меня чему-нибудь, что помогло бы тебе спасти свой народ?
Я качаю головой.
— Понятно, тогда твой черед. Рассказывай все. Или хотя бы то, что считаешь нужным.
Я заминаюсь, но не потому, что не доверяю ей, а потому, что не знаю с чего начать. Для меня это еще слишком больная тема. Ведь, когда я открылась Майлсу, он воспринял мой рассказ, как плод больного воображения. Когда я думаю о нём, внутри все переворачивается. Не то, чтобы я особо ему доверяла. Тем не менее, поделилась историей всей своей жизни. А он меня предал. «Ты тоже его предала», — напоминаю я сама себе.
Видя мою нерешительность, Талли наклоняется, чтобы погладить меня по руке.
— Знаешь что? Я считаю утро идеальным временем для рыбалки. И пока я поймаю наш обед, у тебя будет время собраться с мыслями.
И когда через несколько часов она возвращается с уловом речной форели, я уже готова к разговору.
— Значит, ты лишилась своих сил, — Талли подытоживает мой рассказ. Мы только пообедали, и у обеих губы лиловые от ежевики. Она отправляет в рот последнюю ложку ягод со сливками.
Я киваю.
— Прошлой ночью я опробовала самое элементарное Чтение и безрезультатно.
Она ставит пустую миску на стол.
— Ну, так попробуй еще. Используй свой порошок. Со свечой это работает?
Я качаю головой.
— Нет, нужен настоящий костер на открытом воздухе.
— На улице, конечно, не так уж и холодно, но я разведу огонь.
Талли сразу принимается за дело, сносит в кучу щепки и дрова, и очень скоро перед нами уже потрескивает добротный костер. Пока она работает, я разбираю рюкзак. Я так давно не наводила в нем порядок, что обнаруживаю несколько вещей, о которых вообще забыла.
— Расскажи, для чего все это, — говорит Талли, накрывая мою руку своей. И я чувствую покалывание. Слабое тепло. Духовное родство. Как с Ном, или Кинаем. И связано это чувство с Йарой, или нет, я ему доверяю.
— Объяснить для чего используется каждая вещь, это как сказать, что базилик добавляется только в томатный соус. Все это можно комбинировать для разных видов Чтения, а кое-что использовать для Колдовства.
Ощущение, будто я снова с Уитом, обучаю детей общины азам Чтения Йары, а он наблюдает и дает советы, или вносит дополнения.
Талли вся во внимании, и я начинаю:
— В основе Чтения лежит представление, что в некотором роде все в природе живое. И все хранит собственную версию увиденного, или прочувствованного: будь то память об уже случившемся, о событиях, происходящих в данный момент, либо же, поскольку мы считаем время гибким, «память» о том, что случится в будущем. Все живое связано Йарой. Следовательно, Чтение — это способность установить контакт с природным элементом, способным обеспечить тебя нужной информацией. Еще Уит установил, что некоторые из них слишком надёжно хранят свои знания и подключаться к ним нужно с помощью специально подобранных предметов.
— В некотором смысле, это как Борегар. Он мой инструмент для чтения будущего, — говорит Талли.
— Мне кажется, все это звенья одной цепи, — признаю я, — ты используешь кости для соединения с Йарой, или как там ее называют женщины твоего рода. Точно так же и я выслеживаю очередную добычу, Читая череп животного.
Талли улыбаясь, толкает меня локтем.
— Сестры по Чтению. Я знала, что ты особенная. Все-все замолкаю. Продолжай.
Она проводит пальцем по необработанному аметисту.
— Драгоценные камни служат проводником практически для всего, — объясняю я и достаю из-под рубашки опал, — большинство моих соплеменников носят их постоянно, чтобы облегчить Чтение, правда, взрослые часто доверяют Чтение детям. У нас это лучше получается.
— Ты ведь самая способная? — спрашивает Талли, приподнимая бровь.
— Ммм, да, так и есть, — говорю я, немного смущаясь, — отец говорит, что моя мать, как и я, была особо одаренной, подобно математикам, или музыкантам-виртуозам, только наш дар состоит в умении использовать Йару. Мама стала бы следующим Мудрецом общины, если бы не умерла.
— Мне очень жаль, — тихо говорит Талли.
Я киваю.
— Это было очень давно. Как бы там ни было, из-за моей «одарённости», меня избрали следующим Мудрецом общины.
— Я так и думала, — говорит она с кривой улыбкой.
— Почему?
— Потому что мои богини не привели бы кого попало обучать меня особенностям Йары. Только самого лучшего.
Улыбнувшись, я продолжаю показывать ей камни, травы, измельчённые минералы, кости, шкуры, мех и в том числе кроличьи лапки, а также разъясняю их различные назначения.