После майдана. Записки президента. 2005-2006
Шрифт:
Два аспекта в этой связи. Первый: понимание того, что широкомасштабные иностранные инвестиции возможны лишь при условии достаточно высокой инвестиционной активности национального капитала. Иностранный инвестор никогда не пойдет на риски вложения в экономику с парализованной инвестиционной системой, в экономику, в которой собственный инвестиционный потенциал используется лишь частично, а проще говоря - вывозится или проедается. Активность иностранного капитала в Украине существенно возросла в 2002-2004 годах, когда собственные капитальные вложения в экономику начали более чем в два раза опережать темпы ВВП. Экономика начала работать на перспективу, и это понял западный капитал. Мы стали ему интересны.
Вместе с тем я против упрощения роли иностранного
В этом смысле заслуживает внимания опыт наших соседей - стран Центральной Европы, где роль иностранного капитала оценивается далеко не однозначно. Это видно и со стороны - высокие темпы роста на начальном этапе притока иностранных инвестиций сменились их существенным падением. На первом этапе ввозят инвестиции, а потом вывозят прибыль. В Польше один из самых высоких уровней безработицы. Плюс бюджетные проблемы и многое другое.
Но главное даже не в этом. Основой рыночной экономики является национальный капитал, его конкурентоспособность. Может ли он на равных конкурировать с иностранным собственником, когда речь идет о приватизации привлекательных объектов?
Припоминаю слова Вацлава Клауса, теперешнего президента Чешской республики, который во время одной из наших встреч говорил: «После коммунистической эпохи надо обязательно дать шанс развиваться прежде всего отечественному капиталу. В этой связи совершенно недопустимо ориентироваться на продажу особо привлекательных объектов иностранным инвесторам».
Попробую перевести эту формулу на язык практики. Есть разные модели приватизации. Когда речь о ее стопроцентной открытости, то ясно, что в этом случае целью продажи определенного объекта является иностранный инвестор. Тут не нужно лукавить. Это тоже политика, это в конечном итоге стратегия государства. «Криворожсталь» собираются перепродать именно по этой схеме. Здесь не будет альтернативы - отечественный инвестор или иностранный. Изначально ставка делается на иностранный капитал.
Естественно, что существуют и другие модели приватизации, модели, где изначально, в самой схеме продажи предпочтение отдается формуле Клауса - «дать шанс развиваться прежде всего отечественному капиталу».
Скажу откровенно: как президент я всегда придерживался именно этой формулы. Переходный период - это период первоначального накопления капитала. Это аксиома. Что же это за государственная политика, если ее целью является накопление не национального капитала, а его подмена капиталом иностранным, пусть даже и высокорейтинговым?
Никогда не скрывал и не скрываю теперь, что придерживался противоположной политики. Это, естественно, многим не нравилось. Не нравилось ни на Западе, ни в России. Когда украинская экономика пребывала в состоянии глубокого кризиса и для иностранного капитала не представляла интереса, на мою «националистическую» позицию никто не обращал внимания. Другое дело - в последние пять лет, когда мы начали, демонстрируя свой экономический потенциал, быстро развиваться. Тут политика «дать шанс прежде всего национальному капиталу» стала для кое-кого, мягко говоря, раздражающей.
Это вопрос особой важности! И еще раз подчеркиваю: речь идет о выборе возможной модели развития. В последние десятилетия много говорилось о южноазиатском экономическом чуде. Я интересовался этой проблемой. Возьмем Южную Корею. Политика «выращивание крупных национальных корпораций» стала основой так называемой «управляемой интеграции» экономики этой страны в структуры мирового хозяйства. Речь идет о типичной для восточноазиатских стран позиции. Не думаю, что мы должны строить свою стратегию на противоположных принципах. Не надо далеко ходить - например, в России давно действует правило: стратегические объекты - только отечественному инвестору.
14
Чего при мне боялся украинский бизнес, в том числе тот, что представлен в парламенте, где едва ли не каждый второй депутат - более или менее крупный предприниматель? Боялся всего, кроме преследований со стороны высшей власти. Я говорю о преследованиях откровенно классового характера, когда поносят и притесняют не отдельных людей, допустивших те или иные нарушения, а всех скопом. Такая угроза существует уже полгода.
Правда, что-то, кажется, сдвигается в лучшую сторону. Вчера говорил с Юрием Ехануровым, поздравил с назначением на пост губернатора в Днепропетровск (назначение произошло 1 июля 2005 г.). Спрашиваю: «Ну, как твой шеф?» Он говорит: «Вначале кипятился, а потом успокоился. Я же, мол, сам понимаю, что надо кончать все эти разговоры о реприватизации».
Ющенко, будучи в Кривом Роге, сказал, что частная собственность должна быть священной коровой.
27 июля
После «оранжевой революции» стали говорить, что на украинской части черноморского шельфа много нефти, что эти запасы давно разведаны, только держатся в тайне, за семью печатями. Среди тех, кто это говорил, оказался и Петр Порошенко. Есть люди, которые любят раскрывать ими же выдуманные «секреты», чтобы придать себе вес, привлечь к себе внимание. Таких, к сожалению, что-то много среди нынешних управленцев.
Я могу допустить, что не знал о результатах разведки в Азовском море, но в Черном - исключено. В нем искали не только нефть, но больших залежей не нашли. В советское время главным направлением геологоразведки было Азовское море. Потом появилась тюменская нефть, и азовскую программу забросили. Все силы были направлены в Западную Сибирь, и украинцы туда поехали, как в свое время по программе Столыпина. Потом открылось второе дыхание у Каспийского моря.
То, что с заявлениями о «секретной» нефти в Черном море стали выступать такие политики, как Порошенко, мне показалось характерным. Это мне напомнило времена Сталина, а потом - Хрущева и отчасти - Брежнева. Перед страной стояли трудные проблемы. Средств и возможностей не хватало. Население изнемогало под тяжестью проблем выживания. Хотелось все вопросы решить как можно быстрее и дешевле. Учтите при этом научно-техническую неосведомленность и просто малограмотность высшего руководства, и станет понятно, почему в Кремле был такой спрос на всякого рода панацеи. А потом же еще замечательная большевистская вера в науку, в инженеров, в изобретательство. Ясно, что одержимые и шарлатаны, как мухи, полетели на Кремль. Я согласен с теми, кто именно таким образом объясняет феномен лысенковщины, появление таких проектов, как поворот северных рек, кукуруза, микробиологическая промышленность, мелиорирование всех необозримых пространств шестой части земной суши и так далее.
Можно было думать, что время таких кремлевских увлечений прошло. И в России оно-таки, кажется, прошло, а в Украине вот вдруг возродилось. Я этого не допускал. Считаю, что тут положительную роль сыграло то, что я инженер, да притом по такой части, где изобретательство ценилось и ценится очень высоко, но очень четко отделяется от фантазий.
Но вот произошла «оранжевая революция», и мы сразу же услышали и про секретную нефть в Черном море, и про газовый трубопровод из Ирана, и о намерении быстро решить мясную проблему путем создания свиноферм по датскому образцу, и что-то еще. Сюда же я отношу и обещания снизить цены на мясо, изобретения схем завоза дешевого сахара, всякие ноу-хау вроде «горячей линии» в правительстве… И более серьезные вещи: ожидания многомиллиардных иностранных инвестиций, скорого вступления в НАТО и ЕС. Еще раз скажу: это показывает, что произошло что-то действительно похожее на революцию. Революция неотделима от невежественных увлечений и мечтаний. Революция не понимает смысла подлинного созидания. Она знает, как разрушать, умеет обещать, но не способна строить, возводить новое. Все в этом смысле естественно, но за державу, конечно, обидно.