После нас - хоть потом
Шрифт:
Необходимо было что-то предпринять. Причем немедленно… И ширнутый адреналином мозг не подвел.
– Я вот думаю, - осторожно покашляв, отважился Питирим.
– А так ли уж необходим этот труп?..
– То есть?
– опешил Партиарх.
– Если похороны выльются во всенародную демонстрацию… Мне кажется, на Западе и без трупа поверят… А у нас - тем более…
– Погоди-погоди… - отстраняясь, сказал Порфирий.
– Ты что предлагаешь?
– Самое простое. Национальный траур. Похоронить цинковый гроб - да и дело с концом!..
Несколько секунд Порфирий
Неслышным шагом лунатика прошелся он по устланной ковром келье. Искоса, как бы заново запоминая черты лица, взглянул на Питирима.
– А как быть с самим Африканом?
– вкрадчиво осведомился он.
– Самозванец!
– истово отвечал нарком инквизиции.
– Как же самозванец?.. А чудеса в Баклужино творит!..
– Да какие там чудеса? Его же весь народ хоронить будет! Искренне!.. Со слезами!.. То есть чудотворная сила сразу же перейдет с самого Африкана на его мавзолей! А уж самозванца, лишенного благодати, убрать - проблем не составит…
Партиарх слегка изменился в лице и, обойдя стол, медленно взъерзнул на высокое кресло. Кажется, выход был найден, но следовало еще продумать детали - и тщательнейшим образом…
– Ты говоришь: цинковый гроб? Значит, погиб при взрыве. То есть патриоты извлекли останки из-под обломков, передали нам… - Тут на лице Партиарха обозначилось некое сомнение.
– Цинковый… - повторил он с неудовольствием.
– Н-нет, несолидно! Лучше урну с прахом… Конечно, идеальный вариант-это мумия, н-но… На то, чтобы изготовить мумию, у нас просто нет времени… - Вновь призадумался.
– Позволь!.. А как же официальная версия с болезнью?..
– Вполне стыкуется… Почувствовал приближение смерти - и решил пасть в бою. Тот же вариант Че Гевары, только чуть усложненный…
– Ну хорошо! А сегодняшние бюллетени? Кто их вывешивал?
– Враги - кому ж еще?..
– преданно глядя на Партиарха, молвил Питирим.
– Внутренние враги… Открытый процесс над ними - сразу после похорон! Без этого - никак…
Порфирий вздохнул. Очень не хотелось жертвовать седеньким ясноглазым Дидимом - но что делать!.. Надо.
Глава 12.
САШОК, ДВАДЦАТЬ ОДИН ГОД, ЛЕЙТЕНАНТ
Везет дуракам. Ну как это: появиться средь бела дня в приметном монашеском одеянии на главной площади Баклужино - и не быть задержанным?.. На площади, полной цветов, детей и контрразведчиков, где каждый квадратный метр заговорен! Уму непостижимо… И ладно бы колдун, ладно бы чудотворец - это бы еще можно было понять! А то ведь лох лохом - и надо же! Просочился…
Оперативники, правда, говорили потом, что приняли гада за своего. Да им и в голову не приходило, что на площадь может проникнуть посторонний! Кое-кто даже утверждал, будто где-то уже видел эту волосатую гниду: не то на приеме в посольстве Башкортостана, не то при штабе танкового корпуса…
Короче говоря, никем не остановленный провокатор достиг благополучно узорчатой решетки перед Президентским Дворцом и, выждав, когда вереница широких правительственных машин выплывет из-за универмага, быстренько приковался к чугунному глухому завитку ограды. Забросил ключ от наручников в клумбу и, вытащив из-под черного подола алое полотнище с серпом и молотом, потребовал раззомбирования политзаключенных…
– Отставить!..
– отрывисто произнес в десятке шагов от места происшествия старший лейтенант Обрушин (для друзей и начальства - Павлик).
Двое сотрудников в штатском, метнувшиеся было за ключом, тут же сделали вид, что просто споткнулись, и, мечтательно вскинув брови, вновь залюбовались кустами роз.
– Сашок!..
– озабоченно позвал старший лейтенант, глядя исподлобья на приближающийся лимузин Президента, окутанный зыбким золотистым сиянием.
– Займи его… А я пойду приведу разъяренных женщин из универмага…
Лейтенант Александр Корепанов скроил простецкую физию и ленивым прогулочным шагом двинулся к провокатору.
– Ты чего это, мужик?..
– наивно подивился он, остановившись перед прикованным.
– А заклятие наложат?..
– Изыди, сатана!
– сквозь зубы отвечал ему тот. Был он взвинчен, изможден и волосат до невозможности.
– Не боюсь я ваших дьявольских козней!..
Аура - жиденькая, скорее жертвенных, нежели агрессивных оттенков… Оружия и взрывных устройств тоже не видно… Неужто и впрямь протестовать вышел?..
– Почему это «наших»?..
– обиделся Сашок.
– Может, я и сам в комсобогомоле состою!..
Он приосанился и осенил себя даже не крестным, а звездным знамением, метнув собранную в щепоть пятерню молниевидным зигзагом: лоб - левый сосок - правое плечо - левое плечо - правый сосок. Однако схитрил: чуть просунул большой палец между указательным и средним, а мизинец - между средним и безымянным, так что знамение силы не возымело. Кто руку не набил - лучше не пробовать. А то в самом деле долбанет благодатью - и прощай карьера колдуна!.. Да и вообще карьера…
Приковавшийся моргнул и с недоверием уставился на слишком уж подозрительного союзника. А тот подступил поближе и, как бы нечаянно заслонив подруливающий кортеж, с интересом потрогал приколотый к рясе орден Ленина, искусно выпиленный лобзиком, раскрашенный и местами даже вызолоченный.
– А чего это он у тебя из фанеры? Под Африкана, что ли, работаешь?
Действительно, пламенный протопарторг, как доподлинно было известно лейтенанту Корепанову, тоже носил на груди подобную самоделку и уже многих ею исцелил.
– Да хоть бы и под Африкана!..
– огрызнулся волосатик, безуспешно пытаясь выглянуть из-за лейтенанта.
– Чего там?..
– простодушно полюбопытствовал тот - и обернулся.
Кильватерная колонна иномарок успела причалить к полого ниспадающим ступеням Дворца. Президент покинул лимузин и, лучась незримым для простых избирателей золотистым ореолом, стоял теперь в компании седого негра, двух махоньких очкастых японцев и рослого длиннозубого англосакса… Прочих иностранцев в расчет можно было не принимать: Москва, Петербург, Казань… Все со сдержанным удивлением смотрели на странную парочку у чугунной ограды.