После нас - хоть потом
Шрифт:
– Преступления подберем… Фактуры хватает…
– Почему не разоблачил раньше?
– Так ведь Гаага же… - тонко заметил митрозамполит.
– Мировая огласка…
Партиарх помычал, в сомнении качнул головой:
– Тогда выходит - Африкан сам должен был потребовать суда…
– А он и требовал!..
– со всей убежденностью подхватил Питирим.
– Хотел явиться в Гаагу добровольно, а мы его не пускали… боясь за его безопасность…
Партиарх призадумался.
– Труп нужен, - сурово молвил он наконец.
– Нужен… - сокрушенно
– А спросят: где взяли?
– Выкрали из баклужинских застенков…
– То есть сами признаемся, что наш спецназ шурует на их территории?
– Ну почему же спецназ?.. Местные патриоты выкрали - и нам передали…
– Хм… - сказал Партиарх. Все еще колебался.
– Ну а умерщвлять-то как собираешься?
– прямо спросил он.
Питирим крякнул. Честно сказать, задача казалась ему неразрешимой. Пока Африкан жив, статуса чудотворца его никак не лишишь! А пока у него статус чудотворца - покушаться нет смысла: ни пулей не достанешь, ни ножом…
– Н-ну, может быть… как-нибудь все-таки… вычеркнуть его из списка?..
– с надеждой молвил он.
– Как?..
– сдавленно спросил Партиарх.
– Как ты это сделаешь без огласки?.. А в него три четверти избирателей верят!.. Хочешь их переубедить? Иди - переубеждай!..
Молоденький нарком инквизиции пригорюнился, затосковал.
– Динамитом попробовать?
– расстроенно предположил он.
– С ума сошел?
– вскинулся Партиарх.
– Динамитом!.. А что тогда в ООН будешь предъявлять? Клочья?..
За окнами высотной кельи Партиарха черной глухой стеной стоял двенадцатый час ночи по лыцкому времени. Сам Порфирий восседал за столом, угрюмо вслушиваясь в зловещий шелест над столицей. «Ночные призраки» шестого флота США возобновили разведку целей. Мало им было той катастрофы…
Вся эта история с Африканом настолько удручала Порфирия, что пару часов назад он вывел из состава Политбюро и отправил на пенсию престарелого протопарторга Василия, имевшего неосторожность внешне напоминать собою Африкана. Причем формулировка была страшна: «Отстранить от занимаемой должности с острой сердечной недостаточностью…»
Тоненько прозвенев, на левую руку Партиарха опустился прозрачный худосочный комар. Видимо, прилетел откуда-нибудь из-за Чумахлинки. Лыцкие на подобное кощунство просто бы не отважились… Любой на месте Порфирия сразу бы согнал его к чертовой матери, а то и размазал единым взмахом. Но Партиарх был политик во всем. Сокрушенно покачивая головой, с мягкой укоризной следил он за тем, как, вызревая в рубиновую каплю, раздувается брюшко неразумного кровопийцы… «Ну куда же ты столько пьешь, дурашка?
– казалось, говорили скорбные глаза Порфирия.
– Меня, допустим, не убудет, но ты хотя бы о себе подумай…» Наконец зарвавшийся комар всполошился и, натужно зазвенев, попробовал взмыть. Поздно. Перебрал. Кровушка тут же потянула вниз… Лишь тогда Партиарх вздохнул и погрозил пальцем изнемогающему в полете насекомому…
– У, нехристь!..
И то ли этого легкого сотрясения оказалось достаточно, то ли случилось одно из мелких нечаянных чудес, которыми славен был Партиарх, но брюшко мгновенно лопнуло, оросив столешницу невинной кровью, а сам комар (вернее, верхняя его половинка) вознеслась, звеня, к потолку…
Не так ли и душа человеческая?..
Внезапно Партиарх насторожился. Встал, прошелся по келье, выглянул в окно… Внизу сиял золотыми огнями ночной Лыцк… Вдалеке над пятиэтажным магазином «Культтовары» пылали алые неоновые буковки: «СЛАВА БОГУ!» Столица мирно отходила ко сну…
И тем не менее секунду назад что-то случилось… Что-то очень и очень серьезное… Впрочем, кажется, не здесь - за Чумахлинкой…
Прозорливец не ошибся. Именно в этот миг перед зданием, где располагалась фирма «Ограбанкъ» и где должна была, по первоначальному замыслу Африкана, состояться сходка «Красных херувимов», рванула легковушка с динамитом…
– Чадо… - елейно промолвил Порфирий.
– Мы же вроде договаривались: никаких взрывов…
– Взрыв - не наш, - побледнев, открестился Питирим.
Отвага - отвагой, но при виде такого смирения струхнет любой. Кротость, по Достоевскому, это вообще страшная сила, а уж кротость Партиарха… Сразу можно гроб заказывать.
– Не наш, говоришь?
– с детским недоумением переспросил Порфирий.
– А чей же?..
– Пока трудно сказать… Уточняем… Главное - Африкана там не было… Видно, почуял опасность… собрал подполье по другому адресу…
Глаза Партиарха ласково просияли, прозревая грешную душу митрозамполита до самого донышка… Испугался - значит не врет. Потому что врут в таких случаях - без страха и упрека. Стало быть, взрыв и впрямь не его рук дело…
– Даже если не наш!..
– проворчал наконец Партиарх, снова становясь придирчивым и брюзгливым. (У Питирима сразу отлегло от сердца.) - Ты-то куда смотрел?.. Хорошо еще, что уберегся Африкан! А разнесло бы его в мелкие дребезги?.. Тут же бы легенда возникла: дескать, жив, уцелел, тому являлся, этому… А как опровергнешь? Мы ж без трупа - как без рук!
– Порфирий фыркнул, помолчал, потом спросил отрывисто; - Что Баклужино?
– Молчит… Скорее всего свалят на пролыцкие элементы.
– Ну, это понятно… Думаешь, он уже и там кого-то успел достать?.. Кого?
– Завтра выясним!..
– стремительно оживая, заверил Питирим.
– Кое-какие данные уже есть. Наводчик - наверняка кто-то из «херувимов», скорее всего перевербованный нами шофер джипа. Не знал, что место сходки меняется, ну и дал прежний адрес… И, видимо, не только нам…
– Что ж, оперативно, оперативно… - похвалил Порфирий.
Услышав комплимент, нарком инквизиции встревожился вновь. «С острой сердечной недостаточностью…» - прозвучал в ушах официальный траурный голос диктора.