После падения
Шрифт:
Он смотрит на толпу, потом снова на Хардина.
– Тебе нужно подойти к отцу, пусть знает, что ты здесь. Он наверху. Мама прячется где-то с моей тетей.
– Эээ… Думаю, я просто останусь тут, – отвечает Хардин.
Я глажу его руку большим пальцем, он благодарно пожимает мою руку, а Лэндон кивает.
– Ну, надо идти, но увидимся, – говорит он с улыбкой, оставляя нас.
– Ты хочешь пойти на улицу? – спрашиваю я, и Хардин кивает. – Я люблю тебя, – говорю я.
Он улыбается, на щеках его появляются ямочки.
– Я люблю тебя, Тесс. – Он целует меня в щеку.
Хардин открывает заднюю дверь
– Думаю, нам туда, – говорит Хардин, указывая на меньшую из двух палаток.
Протискиваемся внутрь, и он оказывается прав. Перед простым алтарем стоят ряды деревянных стульев, стены увешаны красивыми белыми цветами, повсюду гости в черно-белых нарядах. Половина мест занята, потому мы садимся во втором с конца ряду: я знаю, что Хардин не захочет сидеть близко.
– Никогда не думал, что приду на свадьбу отца, – замечает он.
– Знаю. Я очень горжусь тем, что ты пришел. Для них это много значит. Это может показаться странным, но и для тебя тоже.
Я кладу голову Хардину на плечо, и он меня обнимает. Мы начинаем обсуждать, как прекрасно оформлены шатры, все черно-белое. Просто и элегантно. Эта простота еще сильнее заставляет меня почувствовать, что я приглашена на семейное торжество, несмотря на большое количество гостей.
– Наверное, фуршет в другом шатре? – говорит он, накручивая на палец мои волосы.
– Думаю, так. Готова поспорить, он еще красивее…
– Хардин? Это ты? – произносит женский голос. Пожилая женщина в черно-белом платье с цветами и в туфлях без каблуков смотрит на нас широко открытыми глазами. – О, боже, это ты! – задыхается она.
Ее седые волосы зачесаны назад в простой узел, а минимальный макияж делает ее красивее и моложе. Хардин, бледнея, встает и здоровается с ней.
– Гамми!
Она заключает его в крепкие объятия.
– Не могу поверить, что ты здесь. Столько лет тебя не видела. Посмотри на себя, такой красивый мальчик. То есть уже мужчина. А какой ты высокий, с ума сойти! А это что? – хмурится она, указывая на пирсинг.
Он кашляет и неловко смеется.
– Как твои дела? – спрашивает он, переминаясь на одном месте.
– Все хорошо, дорогой, я скучала по тебе, – говорит она, вытирая уголки глаз. Потом внезапно оглядывается на меня и спрашивает с заметным интересом: – А кто эта прекрасная молодая девушка?
– Ой, извини. Это Тесс… Тесса. Моя… девушка, – отвечает он. – Тесса, это Гамми… моя бабушка.
Я улыбаюсь и встаю. Мысли о встрече с бабушкой Хардина никогда не приходили мне в голову. Я полагала, что его бабушки умерли, как у меня. Он никогда не упоминал о них, но это неудивительно. По крайней мере, мне он не рассказывал.
– Очень приятно с вами познакомиться, – говорю я ей.
Хочу пожать ей руку, но у Гамми – другие планы: она тянет меня в объятия и целует в щеку.
– Мне так приятно! Ты такая красивая! – Она говорит с акцентом еще более сильным, чем у Хардина. – Меня зовут Адель, но ты зови меня Гамми.
– Спасибо! – Я краснею.
Гамми хлопает в ладоши от радости.
– Просто не верится, что ты здесь! Ты видел своего отца? Он знает, что ты здесь? – спрашивает она, глядя на Хардина.
Хардин стыдливо прячет руки в карманы.
– Да, он знает. Я приезжал сюда в последнее время.
– Ну, рада это слышать. Я не знала, – говорит она, и я вижу, что она готова снова заплакать.
– Итак, друзья, если все рассядутся, церемония начнется в ближайшее время, – говорит человек с микрофоном, поднявшийся на трибуну.
Гамми тянет Хардина за руку, прежде чем он успевает запротестовать.
– Садись с семьей, вы не должны сидеть позади.
Он смотрит на меня, и я вижу в его глазах «помоги мне». Но я лишь улыбаюсь и иду за ними. Мы занимаем место рядом с кем-то, похожим на Карен, видимо, это ее сестра. Хардин берет меня за руку, и его бабушка отводит взгляд и улыбается нашей любви, прежде чем взять его за другую руку. Он замирает, но не убирает руку. Кен занимает свое место, и когда он видит сына в первом ряду, на его лице – потрясающее выражение: трогательное и душераздирающее одновременно. Хардин даже улыбается ему, и Кен с радостью улыбается ему в ответ. Лэндон стоит рядом с Кеном, но Хардин, кажется, об этом и не думает; он бы никогда на подобное не согласился. Входит Карен и направляется к алтарю; по шатру прокатывается вздох. Она такая красавица! Она смотрит на жениха так, что я склоняюсь к плечу Хардина. Она сияет от счастья, от улыбки в шатре становится светлее. Платье задевает пол, и щеки горят, добавляя ей очарования.
Церемония очень красивая. Я сижу с мокрыми глазами; даже уверенный голос Кена дрожит, когда он дает обеты невесте. Хардин смотрит на меня, улыбаясь, поднимает руку и вытирает мне щеки. Карен и Кен совершают свой первый поцелуй как муж и жена под возгласы и аплодисменты толпы.
– Размазня, – дразнит Хардин, и я кладу ему голову на плечо.
Толпа выходит. Немного выждав, мы сопровождаем бабушку Хардина в другую палатку. Как я и думала, там еще красивее. Стены задрапированы белой тканью с черными узорами и черно-белыми цветами в центре. На потолке – фонарики, как во дворе, которые бросают тонкие лучи по всей комнате, красиво бликуя на посуде и глянцевых белых тарелках. Центр шатра освобожден под танцпол с черными и белыми плитами. Официанты стоят наготове, ожидая, когда все рассядутся.
– Ты не исчезай. Я хочу увидеться с тобой сегодня вечером, – говорит нам бабушка Хардина и оставляет нас.
– Это самая красивая свадьба, на которой я был, – говорит он, глядя на белую ткань на потолке.
– Я не была на свадьбе, потому что была маленькая, – говорю я, и он улыбается.
– Мне это нравится, – говорит он, целуя меня в щеку.
Я еще не привыкла к публичному проявлению чувств, но скоро это изменится.
– Что именно? – спрашиваю я, когда он садится за стол.
– То, что ты не была на свадьбе с Ноем, – говорит он, и я смеюсь.
– Я тоже, – уверяю я, и он улыбается.
Еда вкусная. Иду за курицей, а Хардин выбирает стейк. Устроен «шведский стол», и можно есть что хочешь. Я макаю курицу в сливочный соус, но пока несу вилку ко рту, Хардин перехватывает кусок и, улыбаясь, жует. Он даже кашляет, пытаясь жевать и смеяться одновременно.
– Это тебе за кражу моей еды, – дразню я, отправляя новый кусок в рот прежде, чем он успевает его схватить.