После падения
Шрифт:
– Поцелуй меня, – просит он.
Я провожу языком по губам и сливаюсь с ним в поцелуе. Держу его за волосы, прикладываю усилия, пока он движется в меня и из меня все быстрей и быстрей. Наши тела энергично двигаются, но поцелуй остается медленным и нежным.
– Я не могу насытиться тобой, Тесс, я… черт. Я люблю тебя, – говорит он, и я задыхаюсь от ощущения, растущего внизу живота.
Через некоторое время он сдавленно стонет, я кричу, и мы кончаем одновременно.
– Отпусти меня, детка, – говорит он.
Он снова целует меня, глотая стоны, снимает и завязывает презерватив. Несколько раз тяжело вздохнув, он кладет мне голову на плечо, продолжая держать меня на руках. Потом опускает на пол. Я прислоняюсь к двери, чтобы отдышаться, а Хардин аккуратно вкладывает презерватив обратно в обертку и, натянув брюки, кладет в карман.
– Напомни выбросить его, когда мы спустимся, – говорит он, и я хихикаю. – Спасибо. Не за то, что мы только что сделали, а за все.
– Ты не должен благодарить меня, Хардин. Ты так же много делаешь для меня, как и я для тебя. – Я смотрю в его ярко-зеленые глаза. – И даже больше.
– Не может быть. – Он качает головой и берет меня за руку. – Давай вернемся вниз, пока кто-нибудь не пришел и нас не застукал.
– Как я выгляжу? – спрашиваю я, оглаживая волосы.
– Как будто только что трахалась, – дразнит он, и я закатываю глаза. – Ты выглядишь прекрасно.
– Ты тоже.
Когда мы возвращаемся, почти все танцуют, и кажется, наше отсутствие осталось незамеченным. Когда мы садимся, начинается другая песня. Я ее знаю, это «Never Let Me Go» группы Florence and the Machine [4] .
4
Florence and the Machine – британская инди-поп-группа.
– Хочешь потанцевать? – спрашиваю я. Хотя знаю, что он ответит.
– Нет, я не танцую, – отвечает он, глядя на меня. – Если, конечно… ты хочешь? – добавляет он.
Я удивлена его предложению и рада, что он будет танцевать. Он держит меня под руку, но на самом деле это я веду его на танцпол, быстро, чтобы он не успел передумать. Мы встаем сзади, довольно далеко от других.
– Понятия не имею, что нужно делать, – смеется он.
– Я тебя научу, – заверяю я, положив его руки себе на бедра.
Сначала он неловко топчется, но быстро ловит ритм. Никогда бы не поверила, что Хардин будет танцевать на свадьбе собственного отца.
– Странная песня для свадьбы, тебе не кажется? – смеется он мне в ухо.
– Нет, на самом деле она универсальная, – отвечаю я, положив голову ему на грудь.
Я знаю, что мы не танцуем, а скорее покачиваемся из стороны в сторону, обнимая друг друга, но мне все равно. Мы танцуем под следующие две песни, которые тоже оказываются моими любимыми. «You Found Me» группы Fray смешит Хардина, и он обнимает меня, потом играет какая-то популярная песенка, я улыбаюсь, а он закатывает глаза. Во время танца он рассказывает мне о другой своей бабушке. Она все еще живет в Англии, но он не видел ее и не разговаривал с тех пор, как она позвонила ему на двенадцатилетие. Во время развода она приняла сторону отца и защищала его пьянство, обвиняя во всем мать Хардина. Этого хватило, чтобы он не хотел с ней больше разговаривать. Ему, кажется, приятно выговориться, и я молчу, только кивая и время от времени поддакивая. Хардин шутит по поводу того, как его раздражает плаксивость песен, и я смеюсь.
– Не хочешь вернуться наверх? – шутит он, опуская руку мне на спину.
– Может быть.
– Надо чаще поить тебя шампанским. – Я перемещаю его руку обратно мне на талию, и он обижается, отчего я смеюсь еще больше. – На самом деле я неплохо провел время, – признается он.
– Я тоже. Спасибо, что пришел со мной.
– Я не хотел бы быть где-то в другом месте.
Я понимаю, что он хотел бы находиться не столько на свадьбе, сколько со мной рядом. Эта мысль меня очень греет.
– Могу я вас пригласить? – спрашивает Кен, когда начинается другая песня.
Хардин хмурится, смотрит на меня, потом снова на отца.
– Да, только на одну песню, – ворчит он.
Кен смеется и повторяет за сыном.
– Одну песню.
Хардин отпускает меня, и рука Кена ложится мне на талию. Я подавляю сложный комок нахлынувших чувств и обнимаю его. Во время танца он непринужденно беседует, и неприязнь притупляется. Мы смеемся над явно нетрезвой парочкой, качающейся взад-вперед рядом с нами.
– Посмотри-ка, – говорит Кен, и в голосе его слышна заинтересованность.
Я поворачиваюсь туда, куда он показывает, – и слышу собственный вздох: Хардин неловко покачивается вместе с Карен. Она смеется, когда он наступает на ее белые туфли, а он смущенно улыбается. Сегодня он лучше, чем я даже мечтала.
Когда песня замолкает, Хардин быстро подходит ко мне, а Карен следует за ним. Мы сообщаем счастливым молодоженам, что собираемся ехать, обмениваемся объятиями, в случае Хардина уже менее неловкими, чем раньше. Кена кто-то зовет, и он кивает. Они с Карен еще раз прощаются с нами, благодарят за то, что мы пришли, и исчезают в толпе.
– Ой, ноги просто отваливаются! – Я впервые в жизни так долго ходила на каблуках, и мне нужна неделя, чтобы восстановиться.
– Хочешь, я тебя понесу? – насмешливо спрашивает Хардин детским голосом.
– Нет, – хихикаю я.
Когда мы выходим из шатра, то видим Тревора, прогуливающегося с мистером Вэнсом и Кимберли. Кимберли улыбается мне и, оглядев Хардина с головы до ног, подмигивает. Я стараюсь не рассмеяться, притворяясь, что кашляю.
– Вы разрешите мне потанцевать с вашей дамой? – дразнит Вэнс Хардина.
– Ни в коем случае, – смеется Хардин.
– Ты уже уходишь? – спрашивает Тревор.
– Мы ненадолго, честно говоря, – отвечает за меня Хардин. – Рад был повидаться, Вэнс! – кричит он через плечо.
– Это было грубо, – выговариваю я ему, когда мы садимся в машину.
– Он флиртовал с тобой. Я имел право на грубость.
– Трев не флиртует, он просто был вежлив.
Хардин закатывает глаза.
– Он хочет тебя, я уверен. Не будь наивной.
– Просто, пожалуйста, будь с ним повежливей. Я с ними работаю и не хочу проблем, – спокойно говорю я.