После тебя
Шрифт:
– Нет, – после секундного размышления заявила Лили. – Оставим все так. Мне будет приятно вспоминать о том, как тут все было.
Она помогла мне установить стол, а попутно немного рассказала о школе – все отлично, но приходится напрягаться – и о своей маме, которая, похоже, строит глазки испанскому архитектору по имени Фелипе, купившему в Сент-Джонс-Вуд дом по соседству.
– Мне даже немного жалко этого Тупого Урода Фрэнсиса. Он даже не подозревает, какая его ждет засада.
– А ты сама-то в порядке? – спросила я.
– У меня все о’кей. Жизнь прекрасна. – Лили сунула в рот чипсы. –
– Ну и как все прошло?
– Ну, младенец как младенец. Я имею в виду, что они все на одно лицо, разве нет? Хотя должна сказать, все было чинно-благородно. Типа «Как дела в школе, Лили? Может, назначишь день и приедешь к нам погостить? А ты, случайно, не хочешь подержать на руках свою тетю?» Хотя, если вдуматься, это вообще звучит дико.
– А ты собираешься их еще раз навестить?
– Возможно. Они вроде нормальные. – (Я бросила взгляд на Джорджину, которая вполне любезно разговаривала со своим отцом. Тот смеялся, возможно, чуть-чуть громче, чем следовало бы. Да и вообще, с момента появления здесь Джорджины он буквально не отходил от нее ни на шаг.) – Он звонит мне дважды в неделю поговорить о моих делах, а Делла постоянно капает мне на мозги насчет того, что «она хочет, чтобы у меня с ее доченькой выстроились нормальные взаимоотношения», как будто младенец на что-то способен, кроме как есть, плакать и пачкать пеленки.
Я рассмеялась.
– Ну а что такого? – удивилась Лили.
– Да нет, ничего, – ответила я. – Просто ужасно приятно тебя снова видеть.
– Ой! Кстати, я тебе кое-что купила. – Лили вытащила из сумки маленькую коробочку и вручила мне. – Я нашла это в жутком антикварном салоне, куда затащила меня бабуля, и вспомнила о тебе.
Я осторожно открыла коробочку. На темно-синем бархате лежал браслет в стиле ар-деко, из продолговатых гагатовых и янтарных бусин. Я достала браслет и сжала его в руке.
– Он, конечно, немного стремный, да? Но он напомнил мне о…
– Тех колготках.
– Да, колготках. Это типа в знак благодарности. Ну… сама понимаешь… за все хорошее. Ты единственная из всех, кого я знаю, кому может понравиться такая вещь. Хотя, вообще-то, он мне тоже понравился. Так что беру свои слова назад. Он идет к твоему платью.
Я вытянула руку, и Лили надела браслет мне на запястье. Я осторожно покрутила его:
– Очень красиво.
Она задумчиво ковыряла носком туфли бетонное покрытие:
– Ну, за мной вроде как должок. Ювелирное украшение.
– Ты мне ничего не должна.
Я посмотрела на Лили, такую уверенную в себе, с глазами точь-в-точь как у Уилла, и подумала о том, что она, сама того не подозревая, очень многое мне дала. А затем она весьма чувствительно стукнула меня по руке:
– Верно. Давай без этих розовых соплей. А не то у меня сейчас тушь потечет. Нам лучше спуститься вниз и принести оставшуюся еду. Кстати, а почему это в моей спальне появился постер с трансформерами? А еще с Кэти Перри? [37] На черта тебе там жильцы?
37
Кэти Перри – американская певица.
Прибывшие члены нашей группы психологической поддержки, кто с дрожью в коленках, кто со смехом, поднялись по железной лестнице. Дафна, появившись на крыше с Фредом под ручку, театрально вздохнула, Уильям невозмутимо преодолел последнюю ступеньку, а шедшая за ним Наташа выразительно округлила глаза. И все как один пришли в бешеный восторг при виде парящих в воздухе гелиевых шариков. Марк поцеловал мне руку со словами, что, если ему не изменяет память, такое происходит впервые за все время его руководства подобными группами. Наташа и Уильям, как я успела с удивлением заметить, явно предпочитали общество друг друга обществу других гостей.
Мы поставили еду на наш импровизированный стол, Джейк, выполнявший роль бармена, разливал шампанское, страшно гордясь возложенной на него миссией. Поначалу они с Лили делали вид, будто не замечают друг друга, – типичное поведение для всех подростков, оказавшихся в центре внимания взрослых, которые с интересом наблюдают за тем, что из этого выйдет. И когда Лили, соизволив наконец подойти к Джейку, церемонно протянула ему руку, тот в ответ лениво улыбнулся.
– С одной стороны, мне хочется, чтобы они подружились, но с другой – это жутко меня пугает, – прошептал мне на ухо Сэм.
Я сунула руку в задний карман его джинсов:
– Она счастлива.
– Роскошная девица. И кстати, он только что порвал со своей подружкой.
– А что плохого в том, чтобы жить полной жизнью, мистер? – (В ответ он только глухо простонал.) – Расслабься. Ему ничто не угрожает. Ее до конца года упрятали в школу в Оксфордшире.
– С вами двумя разве расслабишься? – Он поцеловал меня, и я позволила себе забыться на это сладостное мгновение. – Кстати, мне нравится твое платье.
– Как по-твоему, не слишком легкомысленное? – Я расправила складки полосатой юбки.
В этой части Лондона было полно магазинов винтажной одежды. И всю предыдущую субботу я провела, перебирая допотопные шелка и перья.
– Люблю легкомысленные наряды. Хотя твой прикид сексуальной пикси мне нравился гораздо больше, – сказал он, пропуская вперед мою маму, появившуюся с очередной упаковкой бумажных салфеток в руках.
– Ну как поживаешь, Сэм? Я смотрю, ты уже почти поправился.
Мама дважды навещала Сэма в больнице. Всерьез озаботившись участью бедолаг, вынужденных сидеть на больничной еде, она принесла Сэму домашние колбаски и сэндвичи с яйцом и майонезом.