После войны
Шрифт:
До деревни от места нашей с кикиморой встречи было сравнительно недалеко. Утопленница остановилась на какой-то крупной кочке, из которой торчало две корявых ёлочки, отчаянно цепляющихся за жизнь, и махнула рукой вперёд.
— Вот там деревня. Видишь, плетень покосившийся? Тут уже болото заканчивается, земля почти сухая. А перед плетнём в сажени или двух граница и проходит. Разберёшься с нежитью, чародей?
— Сделаю всё, что в моих силах, — привычно ответил я. Кикимора кивнула и — ап! — провалилась на том месте, на котором стояла, сквозь землю,
Притаившись за ёлочками, я вглядывался в смутно угадывающиеся за желтым туманом силуэты. Плетень я разглядел, даже будто бы различил человеческую фигуру, вдоль него бредущую. Правда, с какой стороны подступиться к вставшей передо мной задаче, я не знал. Что идти в лоб нельзя, это очевидно. Даже если бы не было доманца, местные вряд ли были бы рады явлению странного постороннего человека, принимая во внимание их оторванность от мира. Кто знает, за кого они меня примут? За нечисть какую-то, минимум.
Впрочем, если бы не было нежити, мне бы тут и делать-то нечего было. Пришёл бы в ближайший нормальный город за болотом, написал бы соответствующую докладную записку в ту же Службу, или в местную милицию, или в комендатуру зашёл, ещё проще, и забыл об этой деревне. А нежить существенно осложняет жизнь.
— Эй, огневик! — вдруг раздался зычный голос с характерным акцентом со стороны плетня. — Иди сюда, не обижу!
— Уж лучше вы к нам, — не растерялся я и принялся прогреваться. Сигнальная сеть у него какая-то тут была, что ли? Которую я не заметил. Или возмущения магического поля засёк; я ж так и шёл, закрытый заклинанием, чтобы не намокнуть. — А уж я тебя встречу, — пробормотал я себе под нос.
Несколько секунд стояла тишина, потом тот же голос ответил:
— Не доверяешь, стало быть? Да, я бы тоже не доверял. В общем, так. Клянусь, что ни я, ни кто-то из обитателей этой деревни, ни по моей, ни по своей инициативе не причинит тебе никакого вреда, не будет чинить препятствий к твоему свободному перемещению по деревне, по болотам и в выходе за их пределы. Силой своей клянусь. И бессмертием.
Я, было, собрался ответить ему в издевательском тоне, но не успел; со стороны деревни сверкнула яркая вспышка, а по небу прокатился раскат грома. Вот это номер. Клятву доманского офицера приняли наши боги?!
— Ну, что ты мнёшься, как девица красная? А, да ладно, стой где стоишь, сейчас сам подойду, — крикнул мой невидимый собеседник, пока я раздумывал. Я окончательно растерялся: события развивались по крайне неожиданному сценарию. Лучше всё-таки не торопить их, и подождать.
Постепенно я разглядел открыто приближающегося человека; вернее, не-мёртвого, характерной силой от него тянуло издалека. Он ворчал что-то себе под нос, ругался, прыгая с кочки на кочку и придирчиво выбирая тропу. Не ошибся с кочкой, к сожалению, ни разу.
Пока незнакомец добрался до островка, на котором я стоял, я успел разглядеть его сквозь туман, который здесь, возле деревни, был ощутимо реже.
Щеголеватые офицерские сапоги из состава формы СС, весьма поношенные, за
— Мешается, — пожаловался он, кивнув на повязку. — А без неё от меня люди шарахаются. Правда, они и с ней шарахаются, но без фанатизма. Ну, да их можно понять. Вот ты, кадровый офицер, и то спокойно смотреть не можешь, что с них-то взять? — лич пожал плечами. На вид ему было лет двадцать, вряд ли больше, и при жизни это был весьма обаятельный паренёк с живой улыбкой, но характерный зелёный светящийся дымок в пустых глазницах существенно портил картину. — Генрих Карл Фельдштейн, заочно приговорённый к развоплощению за дезертирство, — с улыбкой отрапортовал он, протягивая правую ладонь. Я растерянно ответил на рукопожатие. Такого сюжета я точно не подозревал.
— Илан Стахов, гвардии обермастер.
Он присвистнул.
— Вот это птицу ко мне занесло! Ты не подумай чего, Илан, — вдруг виновато пожал плечами он. — Я давно дезертировал, ещё когда наступали во всю. Я ж не военный, я по научной части; это мне для порядка чин дали. Пойдём, посидим, поговорим нормально, что мы как эти две ёлки посреди болота? — не выдержал он. — Да что ты, боишься что ли? Я вроде старался клятву так давать, чтобы не докопался.
— Не боюсь, неожиданно просто, — честно признался я, пристально разглядывая лича. — А вот тебе не страшно? Я же клятву не давал.
— А ты и не сможешь мне тут ничего сделать, — фыркнул он. — Я тут охранную систему полгода строил.
— И где она? — полюбопытствовал я. Интересно, он блефует, или действительно я что-то не вижу? С другой стороны, зачем ему врать, в случае чего я ведь всё равно попробую.
— Везде, — беспечно пожал плечами лич. — В воздухе, в болоте. Дело, конечно, трудное, но надёжное.
— Что-то не очень его ваши применяли.
— А это потому что я дезертировал, — рассмеялся он. Общаясь с этим не-мёртвым, приходилось постоянно себе напоминать о его природе. Он настолько не походил на абсолютно всю нежить, виденную мной ранее, что от этого становилось неуютно. — Моя личная разработка, я её тогда только начинал.
— А почему ты дезертировал? — полюбопытствовал я.
— Не люблю я всю эту военщину, — поморщился лич. — Когда войны нет ещё ничего, форма красивая, порядок опять же. А тут… Я когда посмотрел, что эти твари немёртвые делают, не поверишь — запил! На неделю в запой ушёл, хотя вроде до этого не употреблял. А как протрезвел, понял, что находиться среди них больше не могу, и сбежал. Поначалу, конечно, трудно было; а потом повезло, сюда занесло. Я тут спокойно свои разработки все и закончил.