После
Шрифт:
– Прекрати уходить! – кричу я, и он оборачивается, сверкая глазами. – Я сказала, дай мне довезти тебя до дома!
Он хочет улыбнуться, но вместо этого хмурится и вздыхает.
– Ладно. Где твоя машина?
Салон немедленно заполняет запах Хардина, но теперь к нему примешивается металлический оттенок; это мой самый любимый запах на свете. Я включаю печку и потираю руки, чтобы согреться.
– Зачем ты приехала? – спрашивает он, когда я выезжаю на дорогу.
– Чтобы найти тебя. – Пытаюсь вспомнить все, что собиралась
– Зачем? – тихо спрашивает он.
– Чтобы поговорить. Нам с тобой о многом нужно поговорить.
Мне хочется плакать и смеяться одновременно, сама не знаю почему.
– Кажется, ты сказала, нам не о чем разговаривать, – говорит он, приоткрывая окно, и я внезапно чувствую раздражение.
– Ты любишь меня?
Выпаливаю быстро и глухо. Я это не собиралась говорить.
Он поворачивает голову.
– Что? – изумленно спрашивает он.
– Ты любишь меня? – повторяю я, опасаясь, что сердце сейчас выскочит из груди.
Он смотрит вперед.
– Ты серьезно спрашиваешь меня об этом во время движения?
– Неважно, где и когда я спрашиваю, просто ответь, – почти умоляю я.
– Я… не знаю… нет, не знаю. – Он мечется взглядом из стороны в сторону, словно хочет выйти. – Ты не можешь просто спрашивать, любит ли тебя кто-то, когда он едет с тобой в одной машине, – произносит он громко.
Ох!
– Хорошо. – Это все, что я могу ответить.
– Почему ты хочешь это знать?
– Неважно.
Я смущена, смущена настолько, что все мои планы поговорить о наших проблемах разрушились и сгорели прямо на глазах, вместе со всей выдержкой.
– Почему ты спросила меня об этом сейчас? – настаивает он.
– Не указывай мне! – кричу я.
Останавливаюсь возле дома братства, и он смотрит на переполненную лужайку.
– Отвези меня к отцу.
– Что? Я тебе не такси.
– Просто оставь меня там, утром я заберу свою машину.
Если его машина была там, почему он сам на ней не поехал? Не хочу заканчивать наш разговор на этой ноте, поэтому еду к дому его отца.
– Я думала, ты тот дом терпеть не можешь.
– Так и есть. Но я не хочу сейчас попасть в толпу, – тихо отвечает Хардин. Потом продолжает громче: – Может, все-таки скажешь, зачем ты меня спрашивала? Это как-то связано с Зедом? Он тебе что-то сказал?
Кажется, он нервничает. Почему он все время спрашивает, не сказал ли мне что-нибудь Зед?
– Нет, Зед тут ни при чем. Просто я хотела знать.
Это действительно не связано с Зедом; это относится к тому, что я люблю его и на секунду поверила, что он тоже любит меня. Чем дольше я рядом с ним, тем более смехотворной мне кажется эта возможность.
– Куда вы ходили с Зедом, когда исчезли с костра? – спрашивает он по дороге.
– К нему домой.
Тело Хардина напрягается, окровавленные кулаки сжимаются, еще больше разрывая кожу на костяшках.
– Ты спала с ним? – спрашивает он, и я вздрагиваю.
– Что? Какого черта ты так решил? Тебе стоило б знать меня лучше! Кем ты себя возомнил, что можешь задавать такой личный вопрос? Ты дал мне понять, что я тебя не интересую, так? – кричу я.
– Значит, нет? – спрашивает он снова, и его глаза – как два лезвия.
– Боже, Хардин! Нет! Он поцеловал меня, но я не сплю с тем, кого почти не знаю!
Он наклоняется и останавливает машину, выдернув ключи из зажигания.
– Ты его тоже целовала? – Его глаза полуприкрыты, но кажется, будто он смотрит на меня в упор.
– Да… то есть не знаю, думаю, да. – Я не помню ничего, кроме лица Хардина перед глазами.
– Как это понимать? Вы пили? – Он повышает голос.
– Нет, я просто…
– Что просто?! – кричит он, нависая надо мной.
Я чувствую напряжение между нами и мгновение сижу, пытаясь взять себя в руки.
– Просто я думала о тебе, – признаюсь я.
Каменные черты его сглаживаются, и он смотрит мне в глаза.
– Пойдем, – говорит он, открывая дверь.
Глава 67
Когда мы входим, Карен и Кен сидят на диване в гостиной. Они смотрят на нас.
– Хардин! Что случилось? – спрашивает Кен, встревоженно вскакивая и подходя к нам, но Хардин отворачивается.
– Все в порядке, – ворчит он.
– Что произошло? – Кен поворачивается ко мне.
– Он подрался, но не сказал мне, с кем и из-за чего.
– Я же сказал: я, блин, в полном порядке, – злобно огрызается Хардин.
– Не говори так с отцом! – кричу я, и его глаза расширяются.
Вместо того чтобы орать на меня в ответ, он берет меня за руку и тянет из комнаты. Кен и Карен обсуждают ужасный вид Хардина; он тащит меня по лестнице, и я слышу, как его отец вслух спрашивает, почему Хардин начал приезжать сюда так часто, чего раньше с ним не случалось.
Когда мы оказываемся в его комнате, он круто разворачивается и прижимает меня к стене.
– Никогда так больше не делай, – шипит он сквозь зубы.
– Как? Отпусти меня немедленно! – требую я.
Он закатывает глаза, но отпускает меня и отходит к кровати. Я остаюсь возле двери.
– Не учи меня, как разговаривать с отцом. Сначала со своим отношения наладь, прежде чем вмешиваться в мои дела.
И после этого Хардин сразу остывает.
– Извини. Я не хотел этого говорить… просто вырвалось. – Он делает движение, чтобы обнять меня, но я отступаю в дверной проем.
– Это всегда «просто вырывается», да? – Я не могу сдержать слез. Упоминание о моем отце слишком жестоко, даже для Хардина.
– Тесс, я… – начинает он, но останавливается, когда я поднимаю руку.