Последнее дело Блина
Шрифт:
Аксакал остановился и посмотрел на него снизу вверх:
— Лучше отстань от нас, Полковник! Ты не солдатский «дед», а мы не первогодки.
Лагерь снова ожил. Кто-то с визгом плюхнулся в бассейн, какая-то девчонка кричала вредным голосом: «Нельзя без взрослых, я Татьяниванне скажу!» Из столовой кучками шли младшие отряды с воспитателями,
Он помахал рукой и пошел к напарнику.
— Да никто к вам и не приставал! Кому вы нужны? — крикнул ему в спину Поля, чтобы оставить последнее слово за собой.
Мутный разговор с Полей сразу же забылся. Блинков-младший стал знакомить Аксакала с девчонками, хотя он и так знал их по фамилиям: Васильева и Бродерзон из их отряда, ну и Савостикова. Но Митек устроил церемонию с пожиманием ручек, и пришлось из вежливости даже сесть с ними на одну скамейку. Ни девчонки, ни Аксакал не произвели друг на друга никакого впечатления. Он помолчал с ними пять минут и ушел в отрядный корпус на террасу.
Время снова потянулось, как застывающая капля клея. От нечего делать Аксакал сел играть в шашки со Сладей и просадил подряд восемь партий. Непостижимая наука плавания не шла из головы. Главное, за пять минут!
Он еле дождался сигнала «отбой».
Второй отряд как всегда не спешил засыпать. Поля опять рассказывал анекдоты, а сам, понятно, не смеялся, потому что их знал. Когда воспитателю-диверсанту надоели взрывы хохота за стеной, он выставил на террасу двоих попавшихся под руку хохотунов. Оправдания «Почему мы, когда все смеялись?» на него не действовали.
— Если бы вы отвечали за себя, то вам не пришлось бы отвечать за всех, — ответил Петя и ушел к себе в комнату.
Аксакал ждал, когда все угомонятся и можно будет наконец удрать к бассейну. Митьке он сказал: «Спи, если охота». Известно же, что у него, Аксакала, бессонница. Уж он поднимет напарника, когда будет нужно.
В конце концов Аксакал так успокоился, понадеявшись на свою бессонницу, что заснул. Блинков-младший растолкал его, когда за окнами полыхал оранжево-розовый рассвет.
Еще с вечера Митек открыл оконные шпингалеты и смазал скрипучие петли захваченным из столовой сливочным маслом. Не одеваясь, в одних плавках, напарники ящерицами шмыгнули за окно и пошли к бассейну. Босые ноги скользили по сырой от росы траве. Аксакала познабливало.
— Светло. Заметят, — опасливо сказал он, ежась и потирая плечи.
Бассейн с четырех сторон окружали отрядные корпуса. Не иначе
— За бассейн из лагеря не выгоняют, я узнавал, — ответил Митек. — В прошлом году первый отряд купался по ночам. Сначала в столовой вывешивали «Молнии»: «Позор Петрову, позор Иванову за нарушение режима», а потом надоело и перестали… Не дрейфь, Седая Борода, научишься.
— С чего мне дрейфить? Я же только стрельбы боюсь.
— А охранника вчера не испугался.
— Я испугался! — Аксакал даже обиделся: все врачи говорили, что он боится стрельбы, а Митек не верит. — Но я же не мог тебя бросить. И потом, козе было понятно, что револьвер у него газовый.
— Ага, так ты не выстрелов боишься, а пуль. Но пуль каждый нормальный человек боится, — заключил Блинков-младший.
Он шел к глубокой стороне бассейна, где «с ручками». Аксакал тихо запаниковал: ну, точно, сейчас Митек столкнет его в воду, вот и все обучение за пять минут!
— Теоретическая часть, — объявил Блинков-младший, становясь на бортик. — В человеке полно воды, и весит он примерно как такой же объем воды. Если точно, то когда вдохнешь воздуху, становишься легче воды. А когда выдохнешь, а тем более нахлебаешься, становишься тяжелее. Отсюда вывод: не выдыхай весь воздух, и не утонешь никогда.
— А как же люди тонут?
— Со страху, — ответил напарник. — Есть только две уважительные причины, чтобы утонуть: холодная вода и быстрое течение или волны, когда они бьют человека о камни.
Аксакал заглянул в бассейн. На дне, под голубой толщей, едва различались кафельные плитки. А в «лягушатнике» казалось, что вода совсем прозрачная. Сколько же тут, метра три? Примерно с середины бассейна дно шло на подъем. Может, удастся как-нибудь утонуть и пешком дойти до мелкого места?
— У тебя есть девчонка в Москве? — спросил Аксакал, чтобы потянуть время.
Митек тоже заглянул в глубину и, кажется, все понял.
— Ты почему спрашиваешь?
— Интересно, — соврал Аксакал. — Если есть, то зачем ты с другими тусуешься?
— Есть у меня девчонка. Скорее всего, я ее даже люблю. Но, понимаешь, Седая Борода, у меня сейчас такой период… — Блинков-младший изобразил руками что-то волнистое. — Такой период, что я их всех люблю. В разную силу, конечно.
— Девчонок?! — не поверил Аксакал. После такого признания любой, кроме напарника, сильно упал бы в его глазах.
— Ага. По-моему, они гораздо лучше нас.
— Ну, чем?!
— Тем, что они девчонки! — отрезал Блинков-младший и неумолимо продолжал: — Теперь — практические занятия. Показываю. Вентилирую легкие. — Он раз пять глубоко вдохнул и выдохнул. — Вдох и нырок!
Держа руки за спиной, Митек «солдатиком» спрыгнул в воду и пошел ко дну. Руки у него по-прежнему были за спиной, и ногами он даже не пошевелил. Так и булькнулся на самое дно, как статуя.