Последнее дело Жерново
Шрифт:
– Карелия?
– Какая Карелия, Акмал, Ленинградская область, озеро Красавица. Слышал?
– Откуда, уважаемый, мы понаехавшие.
– Я тоже понаехавший, если что.
– По вам и не скажешь… Издалека, если не секрет?
– Из Сибири, Кузбасс.
– Не бывал…
– Везде не побываешь.
– Ну, вы-то, поди, много где побывали…
– Покажи вот этот кусочек… Ага, давай тоже сюда, не пропадёт.
– Я слышал, старикам… пожилым не очень полезно много мяса.
– Ну, старик, и что? Не переживай за меня. В гости еду, а там собака, рысь.
– Рысь?.. настоящая?
– Акмал, тебе сколько лет?
– В октябре сорок шесть будет.
– Рысь не видел?
– Нет, только по телевизору.
– А я с ней десять лет почти знаком.
– И как?
– Шерсти много. И суетливая.
– Вы дрессировщик?
– Акмал… Ну какой из меня дрессировщик! Пенсионер давно я.
– …Пожалуйста.
– Рахмат. Через неделю увидимся.
– Люда, привет… это я… В Зеленогорске… через полтора часа буду в Куолемаярви, сразу к вам… Да, помню, был такой автобус… Ну и чудесно, на машине сэкономлю… Всё, жди.
– …Как зверьё, не балует?
– Да, считай, отбаловали своё… Ты ешь, ешь, вчера испекла… Ой, Жерново, чуть опять не забыла! Сейчас…
– Вот. Это тебе.
Передо мной легла крупной вязки безрукавка из козьей шерсти.
– Мама вязала, да так без дела и провалялась в нафталине.
– А Вадику почему не отдала?
– Во-первых, он это точно носить не станет…
– А ты предлагала?
– …А во-вторых, мама вязала для тебя.
– Сколько же лет…
– Вот именно… Цени, Жерново, какая у тебя тёща была.
– Спасибо, Люд, честное слово спасибо… Где-то видел…
– Да где мог видеть… Ни разу из шкафа не вынимала.
– Вадим в курсе?.. Ну, что ты мне подарила.
– С Вадиком сама как-нибудь разберусь. Да ты бери, бери, ночи уже не тёплые, а тебе переохлаждаться нельзя.
– Всем нельзя.
– Сколько раз тебя на скорой в этот бомжатник отвозили?
– Аркашка напел?
– Почему сразу Аркаша… Амалия Теодоровна.
– Вот мельпомена болтливая… Всё, Люд, не души, не надо.
– Так сколько?
– Ну тебе-то что за печаль!
– Жерново! У тебя кроме нас никого не осталось. Ты вообще в курсе?
– Ещё Аркадий с Натальей.
– Вот-вот, с Натальей… Ладно, допивай своё Мольтепульчьяно, я на кухню… Мариновал?
– В кефире.
– Хорошо, а то Рыська есть не будет.
– А Чара?
– Варёное ест, как и ты… кобель старый.
– Так уж и старый…
– Вот-вот, постаревший…
– 3-
– Здорово, старина! Ну что, думал, я про тебя забыл?.. Извини, Аркаш, приехать не могу, завтра рано-рано подъём и на Красавицу. В общем, жму пять, желаю тебе всего-всего наилучшего… Бум стараться, товарищ майор!.. Что случилось?.. Ну, потом, значит, потом… Вадик не звонил?.. Слушай, Аркаш, не знаю… Мне вернуться ещё надо… Как только – так сразу… Ну всё, давай, Наталье привет в щёчку передавай. Пока.
– Амалия Теодоровна, здрасьте.
– Здравствуйте, Саша. Я слышала, уезжаете?
– Вот ничего по-тихому нельзя… Да я на пару-тройку дней всего. Можно сказать, туда и обратно.
– Ну, проходите, Бильбо Бэггинс. Кофе будете?
– Да я… Я пил уже два раза сегодня.
– Откажитесь от Арабики?
– Ох, не откажусь, Амалия Теодоровна. Молоко есть?
– Совсем никудышняя молодёжь пошла нынче… кофе с молоком… где это было видано.
– Ну извините, мне без молока никак.
– Да вы проходите… Сёмушку оставляете?
– Да-а… проследите, чтобы корм был… Вот мясо ещё, если завредничает. Сегодня покупал… Ну и питьё.
– Надолго?
– На пару дней.
– Так ведь не сезон, кажется?
– Так ведь и я больше не охотник, отстрелял своё. Врачи запретили.
– А рыбалку не запрещали?
– Если без фанатизма.
– Ну-ну… Как кофе?
– Хорош!
– Сама жарила, сама молола. Вот так.
– Дети прислали?
– Да им ли до меня, детям-то! Внуки уж бабушку балуют.
– Внуки, думаю, как продолжение детей.
– Вы так думаете?.. Любопытно…
– Амалия Теодоровна, вот ключи, телефон мой у вас есть. Если что, – звоните. По любому вопросу. Хорошо?
– Какие могут быть вопросы… Хотя, есть один, но это после вашего возвращения.
– Давайте сейчас, время терпит.
– Нет, Саша, некоторые вещи лучше делать не спеша.
– Да не томите ужо вы меня! Что за дело?
– Был у меня один ученик, сейчас уже взрослый мужчина… за сорок… Навещает иногда, своими достижениями хвастается…
– Хвастун, значит?
– Нет, пожалуй, делится… На днях принёс одну прелюбопытную вещицу… Э-э… вы ведь не чужды музыкальной гармонии, насколько мне известно?
– Ну так… кое-что понимаю… А что в ней прелюбопытного?
– По форме – рондо, почти «в классике». А вот содержание… И ещё… Видели бы, как он исполнил… Какой музыкант!.. такая жалость…
– Не понимаю…
– Знаете… как бы вам сказать… У него изуродована левая рука. Лет пятнадцать назад… вступился за девушку, и эти негодяи, эти подонки… В общем, пришлось уйти со сцены… бедный мальчик… А какой был скрипач!.. Ваш тёзка, между прочим, Саша. Александр Ледвин.
– Не слышал.
– Сегодня те, кто слышал, забыли.