Последнее небо
Шрифт:
Очень хотелось заснуть.
Зверь тяжело вздохнул и, закрыв глаза, принялся мысленно обшаривать жилой отсек. Сломанная дверь. Да. Непорядок Дискомфорт. Но к этому непорядку он уже привык. Что еще?
Доброжелательная прочность стен чуть поколеблена трещинами, что змеятся по пластику рядом с дверным проемом. Нет. Не то.
Спокойно, без спешки, детально он исследовал свое жилище. И даже не удивился, поняв, что дело в коммутаторе. Тот был отрезан от сети. Не мертвый, но и не живой – от этого и возникало ощущение неправильности.
– Ну наконец-то, – улыбнулся Зверь.
Гот перестал миндальничать. То ли дверь его убедила.
Чего?
Стряхивая сонливость, Зверь продолжил обследование комнаты. За исключением коммутатора все в порядке. Все вроде бы как всегда. И осветительные панели еще работают.
Энергию пока не отключили, надо полагать, за пять Дней с лагерем не управились и в блоке еще живут люди… Стоп. А это что?
Что-то лишнее, ненужное, совсем крохотное между световой панелью и потолком. Закрыв глаза, Зверь поднялся на ноги, протянул руку, нащупал пальцами маленький, с булавочную головку, шарик… Камера. Мини-камера.
– Сучий потрох, – пробормотал сержант.
Глазастая крохотулька беспардонно тянула энергию из осветителя. Можно было бы выдернуть ее, оборвав ниточки проводов, но делать камере больно ни за что ни про что не хотелось. Она-то не виновата в том, что ее сюда поставили. Кто, кстати?
Ох, Зверь, совсем поглупел, пока болел. Ну кто мог поставить камеру в жилой отсек? Пижон, конечно. Профессионал, чтоб ему пусто было. Понять его, впрочем, можно. Можно было бы, если забыть, что клятые мини-камеры видят призраков и привидения намного лучше, чем их родственники, фиксирующие изображение на магнитной ленте. А вот и микрофон. Чудесно! Просто замечательно! «Если неприятность может случиться, она случается», кажется, именно так звучала великая истина. От возможных неприятностей Зверь сразу подстраховался и с самого начала обшарил жилой отсек на предмет подсматривающих и подслушивающих сюрпризов. Однако «если неприятность не может случиться, она случается». В голову не пришло проводить обыски регулярно. Зачем? Даже с учетом Пижона, ну что интересного может быть в жилом отсеке, который пустует сутками?
Разве что Ула… Но вуайеризмом Пижон определенно не страдает, а никакой полезной информации из визитов сюда Улы не вынести.
Ладно, хватит оправдываться. Прокол, он прокол и есть. Объяснять, почему так получилось, бессмысленно, нужно решать, что делать.
А что тут сделаешь? Сейчас все зависит от Гота. Его ход Должен быть первым, потому что у тебя, Зверь, пространства Для маневра нет.
Он осторожно отсоединил камеру и микрофон от общей сети. Повертел хрупкие игрушки в пальцах и сунул в стенной шкафчик Микрофону все равно, а вот камеры не любят быть в темноте, но мало ли кто чего не любит. И лучше уж в темноте, но живыми, чем… М-да. Что же все-таки сделает Гот? Точнее, как он это сделает? Хорошо, если быстро. Пить хочется. И, кстати, не мешало бы, раз уж проснулся, привести себя в божеский вид. Помыться, побриться… ага, и помолиться. Смех смехом, но самое время, между прочим.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ
В то, что за счет чужой смерти можно продлить собственную жизнь, я поверил довольно быстро. В конце концов это поддается хотя бы псевдонаучному объяснению. Многие серийные убийцы верили в то, что забирают жизнь жертвы себе. Они, конечно,
Только, я вас умоляю, не нужно рассказывать мне о железной логике шизофреников, исходящей из абсолютно неверных посылов. Все это я знаю и сам. А еще я знаю, что Олег действительно умеет забирать и использовать чужую жизнь. И умеет поделиться ей.
С дьяволопоклониичеством же все обстояло несколько иначе. Сам я атеист. Был атеистом. Остальные члены Ордена, включая мастеров, верят, конечно, и в Бога, и в черта, и в прочую мистику. Это, так сказать, цемент, которым скреплялся фундамент организации. Всякого рода эзотерические материи – благодатнейшая почва для взращивания преданности. Но Олегу я никогда ничего подобного не внушал. Уж поверьте, мне не нужен был фанатик, свихнувшийся на идее абсолютного Зла. Все, чего я хотел, это использовать его потрясающие способности с максимальной пользой. Ну, и в порядке эксперимента – получить образец греховности. Послушного мне нарушителя шестой заповеди. Исключительно в порядке эксперимента. Я и предположить не мог, что из мальчика вырастет просто-таки ангел. Он безгрешен и чист, потому что само понятие греха ему неведомо. Впрочем, об этом я уже упоминал Речь же идет о дьяволе.
Первый Ритуал – для Олега второй, для меня уж не знаю какой по счету, но для нас вместе он был первым, – мы провели в конце июля. В последнюю ночь месяца Присутствовали только Олежка, я и жертва – директор одного из нарождающихся тогда частных предприятий. Состоялось действо в орденском ритуальном зале, тогда у нас был всего один зал для убийств. И это было… я затрудняюсь подобрать слова. Восхитительно, сладко, прекрасно, мучительно. К тому времени я уже успел подзабыть, что такое оргазм, это потом, после двух Ритуалов, мои половые функции восстановились, а тогда я переживал удивительное чувство, смутно помнил, что испытывал когда-то нечто сходное…
Странное дело. Ничего общего с сексуальным наслаждением Ритуал не дает. И организм никак на мучения жертвы не реагирует. Я имею в виду, что в процессе действа не наступает половое возбуждение, не просыпается похоть, ничего в этом роде не происходит. Раньше мы обязательно заканчивали наши сборы чем-то вроде оргий. С появлением Олега этот обычай сошел на нет. Как-то даже мысли не возникало. Можно ли забивать одно наслаждение другим? Это ведь совсем не то, что красное вино с сыром. Вкусы не дополняют друг друга, отнюдь, скорее – мешают. Да. Но ассоциации тем не менее самые прямые.
В общем, я испытал необыкновенный прилив сил. И состояние это не покидало меня вплоть до следующего Ритуала, который состоялся, разумеется, в последнюю ночь октября. Там уже круг допущенных был пошире. Я мог наблюдать за лицами и понимал, как выгляжу сам. Странное, скажу вам, зрелище. Само по себе захватывающее, даже помимо того, что делал с жертвой маленький экзекутор.
Вот уж кого мы, простые смертные, совершенно не интересовали.
Во время Ритуала Олег полностью отдает себя процессу. Его способность сливаться с человеком, копировать его особенно ярко проявляется в убийствах. Он выверяет свои действия с точностью до миллиметра, постоянно держит жертву на самом пике страдания, не отпускает ни на миг и не позволяет перешагнуть ту грань, за которой боль теряет значение. У мальчика даже лицо иногда меняется. Он становится похож, удивительно похож на того, кого убивает.