Последнее небо
Шрифт:
– Тиран ты, деспот и самодур, – мурлыкнул сержант, избегая, впрочем, попадаться на глаза, – причем планетарного масштаба. Нет, правда, – он возник на том же месте, где исчезал, – идите, я же вас не держу. Но без меня.
– Слушай, ты вообще хоть раз был в кают-компании? – поинтересовался Гот.
– Хрена ли там делать?
– Там хорошо, – Ула подняла наивные глаза, хлопнула ресницами. – Честно-честно. Уютно так.
– Пойдем, Зверь, – сказал Гот уже вполне серьезно, – надо иногда и тебе с людьми общаться. А то народ и та^к уже смотрит странно, скоро разговоры пойдут.
– Уже, – сообщила Ула. – Как раз перед тем, как я ушла. Зверь поморщился. Потом улыбнулся:
– Ладно. Уговорили. Подчиняюсь грубой силе и разумным доводам.
Ула тут же повисла у него на руке:
– Теперь не сбежишь, – и обернулась к Готу: – Ну что, Дитрих, какую водку пьем?
– Выберем, – легкомысленно ответил майор, – все попробуем, и я что-нибудь выберу.
– Класс! – Ула смело шагнула под дождь. – Вот это, я понимаю, настоящий командир.
– Алкоголики, – со вздохом повторил Зверь.
– О! Командир! – громогласно сообщил Синий, и первый вскочил на ноги. За ним, грохоча стульями, начали подниматься остальные.
Гот небрежно кивнул.
– Мы водку пьем? – с ходу поинтересовался Лонг.
– Пьем, – ответила за Гота Ула. И тут Кинг с воплем:
– Bay! – ломанулся к дверям, плечами сшибая тех, кто оказывался на пути.
– Зверь! – пискнул Гад, отлетая к стене, но успев выглянуть в коридор. – Гадом буду!
После этого даже равнодушные ко всему преферансисты: Ворон, Зима и Петля со стуком сложили «секретари» и уставились на двери.
– Я как знал, – буркнул Зверь, появляясь и по широкой дуге обходя Кинга. – Что за нездоровый ажиотаж?
– К нам приехал, к нам приехал… – заблажил Трепло, извлекая из гитары цыганско-кошачьи вопли. Пошел по комнате чуть не вприсядку.
– Прекратить балаган! – рявкнул Зверь.
И сразу стало тихо.
Джокер подергал Трепло за рукав, что-то шепнул ему на ухо и выскользнул из кают-компании. Обойдя Зверя так же, как тот обходил Кинга.
– Лонг, – распорядился Гот, – инициатива наказуема, так что бери свое отделение и дуй в алхимический цех. Возьмете по бутылке всего. Будем пробовать.
Распоряжение Зверя о тишине было забыто. Кают-компания отозвалась восторженным ревом. Лонг подозвал преферансистов, и четверо гонцов исчезли за дверью. Пользуясь суматохой, Зверь скользнул в дальний угол, где и устроился, тихий и незаметный. Настолько, насколько он вообще мог быть незаметен.
Гот готов был поклясться, что сержант, если возникнет у него такая необходимость, станет невидимым и неслышимым даже здесь, в компании из пятнадцати человек, каждый из которых сейчас таращится на него с восторженным обожанием. Однако необходимости не было. И Зверь оставался в центре внимания.
– Ну что, не съели тебя? – поинтересовалась Ула, пробираясь к нему и усаживаясь рядом.
– Подавятся, – буркнул сержант.
С возвращением Лонга суматоха слегка улеглась, все расселись вокруг стола, достали стаканы. Костыль демонстративно пересел поближе к Зверю.
– Будем страдать вместе, – сообщил он окружающим. Кошмар и Синий поддержали его унылыми кивками.
– Да Зверю-то по фиг. – Кинг пританцовывал, даже разливая водку. – Он вообще трезвенник. Сами по себе будете страдать.
– Второй раз мы здесь пьем, – заметил Пижон, поднимая свой стакан. – Дай бог не в последний.
Общих традиций пития сложиться не успело. Национальные не годились – сколько народов, как известно, столько и обычаев. Так же обстояло дело и с родами войск. Пилоты и десантники все делали по-разному. Случайно ли это вышло, или традиции намеренно создавались в пику друг другу, кто знает? Оставалось надеяться на то, что все получится само. Рано или поздно. А пока пили, как придется. Вот сейчас за то, чтобы и вправду не в последний раз. Потом помянули Резчика. Спокойно, без особых эмоций. Если кто и загрустил, то совсем ненадолго. Потом выпили за то, чтоб закончились проклятые дожди. Потом сделали паузу, за время которой все тот же Лонг и трое его бойцов успели смотаться на кухню и вернулись с холодным мясом, уже нарезанным и разложенным по тарелкам.
– Не пить, так хоть есть. – грустно заметил Кошмар. Синий молча впился зубами в кусок посимпатичнее.
– Ящеры, – резюмировал, едва прожевав.
– А ты кого хотел? – взвился Лонг с такой обидой, слов но сам это мясо готовил, – Скорпионов?
Синего перекосило. Кинг радостно заржал.
– Понеслось, – с довольным видом прокомментировал Трепло. – Первая рюмка она всегда самая трудная.
– Четвертая, – язвительно прокомментировал Зверь, брезгливо наблюдая за Кингом, выполнявшим обязанности виночерпия. – И не рюмка, а стакан.
– Дринк, – наставительно поправил его Синий. – Это русские стаканами пьют, а приличные люди – дринками. На два пальца, понятно?
– Мне десять дринков, пожалуйста, – попросил Пижон.
– Перебьешься! – Кинг плеснул ему, как и всем, на донышко.
– За пилотов, – предложил Пижон.
Выпили за пилотов. И Трепло взялся за гитару.
– Господа! – начал он проникновенно. Струны торжественно загудели. – Сегодня у нас особенный день. Ночь. В общем, вечер. Сегодня наше скромное общество почтил своим присутствием…
– Убью, – произнес Зверь в пространство.
– Понял, – сказал Трепло. – Ладно. Учитывая скромность нашего дорогого гостя, мы не будем тыкать в него пальцами, хотя, конечно, все знают, что это Зверь. В ознаменование этого знаменательного знамения, а также ввиду того, что в этой комнате сейчас находятся все представители военно-воздушных сил Цирцеи, я буду петь.
– Можно подумать, раньше он молчал, – прогудел Кинг, обращаясь ко всем сразу.
– Но-но! – Трепло поднял палец. – Я буду петь про пилотов. Специально для, и все такое. Тишина в зале!