Последнее обещание
Шрифт:
Элиана усмехнулась. Анна говорила с ней так, будто она не замужняя женщина. Странно было слышать такие слова от собственной золовки.
– Красавчик, правда? – настаивала Анна.
– Я его не разглядела.
– Можешь поверить мне на слово. Красавец мужчина.
Элиана заговорила о своем:
– По-моему, Алессио заболевает.
– А где Мануэла? Почему ее нет сегодня?
– У нее грипп.
– Может, она и Алессио заразила?
– Надеюсь, что нет. – Элиана посмотрела на сына. Ее настораживало то, что он так и не решился залезть в воду. –
– Да. С этой занудой, моей кузиной Клаудией, – вздохнула Анна. – Чем тебе помочь? Хочешь, за продуктами съезжу?
– Нет, спасибо. Мануэла вернется, и я сама съезжу.
– Элиана, тебе надо чаще бывать на людях. Давай я посижу днем с Алессио. А ты поезжай во Флоренцию, купи себе что-нибудь новенькое.
– Нет, Анна. У тебя перед приездом нового жильца и так дел полно.
Анна снова вздохнула. Она собиралась уезжать, а вещи еще не собраны. А теперь надо еще квартиру в порядок приводить.
– Я сама повешу картины, – предложила Элиана.
– Спасибо. Когда этот кретин возвращается?
– Не называй его так. Он обещал вернуться завтра, но вряд ли.
Элиана с Анной редко говорили о Маурицио. Обеим противно было обсуждать его измены и равнодушие к семье. Хотя Маурицио и был братом Анны, ей было за него стыдно. Она много раз пыталась с ним поговорить, но без толку. Теперь они общались лишь в случае необходимости – если того требовал бизнес. На вилле всем управляла Анна, но Маурицио, как старший брат, все контролировал.
Анна встала на сторону Элианы не только потому, что они подружились, но и потому, что видела, что той приходится терпеть. Муж Анны ушел к молоденькой, и во время развода Элиана была ее единственной поддержкой.
– Мне надо идти, – сказала Анна и, встав с шезлонга, чмокнула Анну в щеку. – Пока, родной! – помахала она рукой племяннику.
– Пока, тетя! – крикнул он.
На следующее утро Росс водил по Уффици группу из Бостона. Закончив экскурсию, он прошел по Понте Веккьо к себе в гостиницу, расплатился и забрал вещи.
Луиджи он ждал, сидя у входа в гостиницу и читая газету. Агент приехал, они погрузили вещи и отправились на виллу Рендола. По дороге они запаслись продуктами и расписанием автобусов. Во дворе виллы не было ни души, и они позвонили в дверь Анны.
Она вышла с большим конвертом под мышкой и бутылкой вина в руке. Они зашли в квартиру, сели на кухне за стол, подписали договор и в честь этого выпили по бокалу вина.
Анна отдала Россу ключи и ушла. Уехал и Луиджи, и Росс стал обустраиваться. Он повесил в шкаф одежду и прошелся по квартире. Здесь появились картины, которых прежде не было: два пейзажа – с холмами Кьянти и с полем подсолнухов, натюрморт с виноградом и сыром и портрет монаха. Обычно в съемных квартирах вешают дешевые репродукции, но эти картины его порадовали. Во-первых, это были оригиналы, во-вторых, сами работы оказались на редкость хороши. Особенно ему понравились подсолнухи.
Под вечер снова зашла Анна, принесла ему на новоселье печенье,
На прощание она сказала:
– Завтра я уезжаю отдыхать на море. В крайнем случае Элиана знает, как со мной связаться.
– Элиана?
Она показала на зеленую дверь в противоположном крыле виллы.
– Она живет вон там. Это та женщина, которая вчера сидела с мальчиком у бассейна.
На вилле оказалась спутниковая антенна, и Росс поймал Си-эн-эн. Посмотрел немного новости, потом переключился на футбол. Поставил будильник на половину шестого и лег спать. Вместе с прохладным воздухом в комнату ворвались деревенские звуки – кваканье лягушек, стрекот цикад. Рано утром у него была экскурсия, и он, не зная, насколько регулярно здесь ходят автобусы, решил встать пораньше.
Три с лишним года он мечтал оказаться не там, где был. Больше всего ему хотелось иметь собственный угол. И теперь он был счастлив, потому что наконец нашел то, что искал.
Он снова вспомнил женщину у бассейна. Анна назвала ее Элианой. Неужели она и в самом дела так красива? Или таким ее нарисовало его воображение? Всю прошлую неделю жизнь текла как во сне. Может, она тоже всего лишь сон? Тогда он готов не пробуждаться.
4
Росс проснулся в той же кровати, у изголовья заливался будильник. Сон это или нет, но я все еще здесь, подумал он с улыбкой. Он вышел из дому на рассвете, прошел метров шестьсот до автобусной остановки.
Во Флоренцию он приехал за час до экскурсии и по дороге в Уффици выпил капуччино с булочкой.
У входа в галерею у него тут же изменилось настроение. Для Росса Уффици была не просто музеем, это был храм, и теперь он готовился к служению.
В самый тяжелый период жизни, когда вера покинула его, искусство оставалось для него единственной связью с божественным. Он считал свою работу призванием – как кто-то чувствует, что его призвание быть проповедником. А он понял, что его задача – быть проповедником, открывающим божественное предназначение искусства. Впрочем, чаще всего ему приходилось метать бисер перед свиньями – бедняги туристы маялись после долгого перелета и мало что воспринимали. Но порой находились и благодарные слушатели. Заметив блеск в их глазах, он по-настоящему радовался.
Закончив экскурсию, Росс выпил кофе на площади и отправился покупать мотороллер.
Когда он только приехал в Италию, Росс решил, что езда на мотороллере равносильна самоубийству, но с тех пор изменил свое мнение. Это оказался самый удобный способ передвижения по Флоренции. Он нашел понравившуюся ему модель – черно-желтую, как оса, “пьяджо веспа”, купил шлем и замок и выехал из магазина, чувствуя себя настоящим флорентийцем. Путь его лежал к вилле Рендола.
А в это время Элиана пила кофе с Анной.