Последнее поколение
Шрифт:
Он хотел сказать что-то ещё, как-то повернуть ситуацию в свою пользу, но не успел. Резкие, неприятные звуки нарушил тишину, на мгновение повисшую в зал Торжеств. Это хлопал в ладоши цергард Ворогу, медленно, раздельно. И из трубки его, вставленной вместо выжженного когда-то горла, доносился отрывистый лай — цергард Ворогу смеялся. А отсмеявшись, проскрежетал:
— Думается мне, настала пора прекратить совещание, господа соратники. У вех нас есть дела.
Так сказал он, и господа согласились. Потому что слово Ворогу Пор-ата значило очень много в Совете цергардов, хоть и сидели все девять за одним овальным столом, что по-прежнему
…День оказался интересным — давно такого не выпадало. Утреннее совещание заставило цергарда Ворогу задуматься.
Постарели, постарели господа офицеры! Зажрались, утратили былую хватку контрразведчики, некогда так лихо узурпировавшие власть в стране! Погрязли в междоусобных интригах, и семейных делишках… А мальчишка молодец, ничего не скажешь. Реган Игин-ат, чтоб ему в лучшем мире костью подавиться, вырастил достойную смену! С отцом было непросто — с сыном будет ещё сложнее. И пока не стал поздно, нужно решать, что делать с ним дальше — возвысить или уничтожить…
Несколько дней агард Тапри не мог прийти в себя, жил как в полусне. Вокруг него что-то происходило, помимо его воли и осознанного участия. Какие-то доброжелательные, услужливые люди, все выше него по званию, устраивали его судьбу: оформляли документы, выправляли пропуска, снимали мерки, снабжали имуществом и продовольственными карточками… Он исполнял их рекомендации и советы — да-да, именно советы, а не приказы! — с добросовестностью механической куклы, а сам всё не мог поверить обрушившемуся на него счастью. Казалось, вот сейчас он проснётся, и всё вернётся на круги своя, и вместо недосягаемых высот Генерального Штаба опять будет обычное отделение контрразведки Крума, сонное и обшарпанное, где ему, по большому счёту, и место. И это будет только справедливо, потому что не совершил он в жизни своей ничего выдающегося, ничем не заслужил столь внезапного и стремительного взлёта.
Всю же головокружительную высоту этого взлёта Тапри осознал лишь на пятый день новой службы, когда его по внутренней связи вызвали в верхнюю общую приёмную. Он не знал куда идти, спасибо какой-то незнакомый регард, человек средних лет с манерами чуть развязными, но дружелюбными, заботливо проводил его под локоток. И там, в приёмной, Тапри увидел не кого-нибудь — начальника крумского отделения контрразведки, форгарда Сорвы, собственной персоной!
Прежде форгард Сорвы не обращал на скромного агента ни малейшего внимания; если он и знал о существовании младшего агарда Тапри-без-отца, то потому лишь, что не так много «детей болот» состояло на службе секретного ведомства. Теперь же старший офицер проделал весь трудный, опасный путь от Крума до столицы с той лишь целью, чтобы лично передать бывшему подчинённому чемоданчик с ненужными его вещами, беззаботно брошенными в крумской казарме, и сухим пайком на неделю вперёд («мы пока Вас с довольствия снять не успели»)!
Правда, одним чемоданчиком дело не ограничилось. Агард глазам и ушам не своим не поверил, когда форгард Сорвы вытянувшись во фрунт и молодецки щёлкнув каблуком, испросив позволения (в ответ на что Тапри смог лишь сдавленно пискнуть), вручил ему «памятный скромный подарок».
Это был офицерский пистолет системы «руфер», новейшей модели, только в прошлом году пущенной в производство — такого и у самого цергарда Эйнера не было, обходился простым девятизарядным «симуром». Савелевую рукоятку
Дрожащим голосом пролепетал он слова благодарности, форгард Сорвы ещё раз крепко пожал ему руки, просил «не забывать верных старых сослуживцев» и откланялся — его ждала машина. А Тапри долго ещё стол на месте с приоткрытым ртом, пытаясь понять, что это творится с окружающим миром.
Зато сопровождавший его регард всё понимал прекрасно.
— Что, забегали? — усмехнулся он. — Засуетились? А прежде, небось, гнобили почём зря? Ну, теперь замаливать грехи будут, голодным не останешься, парень!
Тапри не знал, как надо ответить, и отдал ему половину пайка. Регард долго отнекивался, потом взял: «Детям снесу. Пятеро их у меня».
С цергардом Эйнером новоиспечённый адъютант в первые дни виделся редко:
— Осваивайтесь пока. Изучайте обстановку. К непосредственной службе приступите после восьмого числа.
Срок показался Тапри отдалённым, он не привык по целой неделе оставаться без дела. Рискнул спросить:
— А как же вы эти дни будете без адъютанта, господин Верховный цергард? — ему казалось, лицо такой невероятной важности не может ни минуты оставаться одно, ведь должен же кто-то предавать его распоряжения, исполнять приказы, вести бумаги? Даже самый великий человек не в состоянии управлять государственной машиной в одиночку, без подручных!
— Не беспокойтесь, — был ответ. — Мне не впервой. Ваш предшественник в этой должности был шпионом, я старался как можно реже прибегать к его услугам. Надеюсь, с вами всё будет иначе.
Тут старшему агарду Тапри следовал бы щёлкнуть каблуком, преданно сверкнуть глазами и проорать по-молодецки: «Надеюсь оправдать ваше доверие во славу Отечества, господин Верховный цергард!» Но он вместо этого изумлённо вытаращил глаза и прошептал с ужасом:
— Как?! Настоящий шпион?! Квандорский?! Прямо в Генеральном штабе?!
За такую постановку вопроса цергарду Эйнеру следовал бы вышвырнуть горе-адъютанта не только с должности, но из контрразведки вообще, отправить на северный фронт, долбить окопы в мерзлоте — так считал сам Тапри. Но вместо этого Верховный только усмехнулся и возразил:
— Нет, не квандорский, конечно. Это был шпион цергарда Репра.
— П…простите?!! — хрипло пробормотал агард, чувствуя, что привычная реальность опять расплывается. Наверное, вид у него был такой идиотский, что цергард весело рассмеялся.
— Да ладно, не берите в голову! Позже во всём разберётесь. У нас здесь своя специфика отношений. Вы уже выправили наружные пропуска?
Агард молча кивнул — к нему ещё не вернулся голос.
— Прекрасно. Тогда возьмите мою машину, отправляйтесь в университетский госпиталь, найдите эргарда Верена. Скажете, я прислал, он ждёт. Пусть возьмёт у вас анализы.
Адъютант щёлкнул каблуком, и отправился выполнять первое поручение.
И провалил его с позором!
Потому как «анализы» эти оказались столь деликатного рода, что сдать их у Тапри не получилось, сколько он ни старался. Слишком много событий случилось в последние дни, слишком много других эмоций переполняли его душу.