Последнее пристанище
Шрифт:
Вместе со своим приобретением Луи устроился чуть в стороне, теперь он уже не представлял, сумеет ли увидеть Кадана вообще — наверняка тот, в отличие от него самого, знал, сколько здесь людей.
— Пс, — послышалось из-за спины, и кто-то дернул Луи за рукав. Не успев сообразить, что происходит, тот оказался в подворотне — и незнакомка в черном капюшоне стояла перед ним, прижимаясь спиной к противоположной стене. Черный просторный плащ оттопыривал кринолин, а от капюшона исходил сильный запах косметики и духов.
— Это мне? — насмешливо поинтересовалась она не совсем женским голосом. И Луи вдруг
Затем двумя быстрыми движениями незнакомец избавился от юбки и скинул капюшон — и Луи захотелось расцеловать оказавшееся совсем близко лицо.
— Я уж думал, мне вас не отыскать, — сказал Луи растерянно.
Кадан отобрал у него цветы.
— Бросьте здесь, иначе нас могут узнать. Идемте со мной.
Он потащил Луи за руку — горячие пальцы его обхватили запястье графа, и того обдало жаром. Кадан почти бежал впереди, сворачивая то в один проулок, то в другой, пока они не оказались достаточно далеко от шумных улиц.
— Ну, — он развернулся и тут же оказался прижат спиной к стене, — зачем вы пришли?
Луи наклонился, пристально вглядываясь в его глаза. Ему до безумия хотелось поцеловать розовые губы, оказавшиеся прямо перед ним — и в то же время ощущение того, как легко он может получить желаемое, вызывало острый приступ болезненной тоски.
— Вам не впервой очаровывать мужчин? — вместо этого спросил он.
— Не говорите глупостей, — Кадан на секунду насупился, но тут же улыбка озарила его лицо, — ревность вам не идет.
Луи продолжал стоять, прижимаясь к нему вплотную и разглядывая его лицо, пока наконец не решился поднять руку и провести кончиками пальцев по волосам.
— Я хотел узнать вас, — сказал он, — помните, вы сказали, что я ничего не знаю о вас?
— Да, это так… — лицо Кадана теперь пеленой накрыла настоящая грусть, и Луи показалось, что он смотрит куда-то сквозь него, — а я ничего не знаю о вас.
— Но хотели бы узнать?
Кадан закусил губу и быстро кивнул. Луи показалось, что на это недолгое мгновенье маска слетела с его лица — и стоявший перед ним рыжеволосый юноша стал еще родней.
— Пригласите меня куда-нибудь, — попросил Луи.
— Я? — Кадан удивленно приподнял бровь.
— Ну да. Я чужой в этом городе, не знаю совсем ничего, — Луи немного преувеличил, потому что Рафаэль уже успел показать ему все злачные места. Но ему хотелось, чтобы Кадан выбрал место встречи сам.
— Ну хорошо, — улыбка осветила лицо его собеседника, и Луи показалось, что солнечные лучики заиграли на его щеках, — завтра, герр граф. Я буду ждать вас… Буду ждать у моста. С самого утра.
— В восемь?
— Нет, в шесть часов утра.
— Как прикажете. А сейчас? Вы позволите мне проводить вас?
Кадан колебался.
— Разве что до угла, — наконец сказал он, — иначе в следующий раз вам слишком легко удастся меня отыскать.
ГЛАВА 6
Отыскать в Вене подоконники, не украшенные горшками с цветами, без клетки с певчей птицей, стены, не скрашенные взбирающимися вверх вьюнами, было невозможно. И все же эти заросли мало походили на настоящие лужайки и берега реки. И выглядывая из самых верхних окон своих домов, венцы неизменно останавливали взгляд на зеленых
А проведя день среди чистых ручьев и шорохов листвы, жители города с удовольствием забирались в какой-нибудь кабачок на окраине или ресторанчик, укрывшийся под густыми ветвями в самом лесу. Гуляли и по одиночке, и семьями, и с компанией друзей. Обитатель Вены не находил большего удовольствия, чем, сложив в корзину еду, усесться в экипаж и поспешить на пикник под сень деревьев. Самое незначительное событие могло послужить причиной для отъезда за город и долгой прогулки: к списку официальных религиозных праздников венцы с радостью добавляли дни поминовения местных святых-заступников, чудотворных икон, чудесных явлений святых и по каждому случаю спешили выбраться на природу.
К семейным и церковным добавляли еще и праздники императорской семьи: тезоименитство императора и его родни, и просто народные. Одним из таких старинных и почитаемых всеми венских праздников был "голубой понедельник" — из-за особенностей местных нравов нужный в Вене больше, чем где-либо еще. "Голубой понедельник" становился продолжением воскресенья и помогал пережить томную грусть воскресных сумерек последних летних дней, навеваемую воспоминаниями о том, что на следующий день придется возвращаться к работе.
Мысль о том, что и завтра можно отдохнуть, оставляла незамутненным счастье воскресного дня, а приятное ожидание "голубого понедельника" лишь увеличивало очарование воскресенья, совмещавшее в себе радость сегодняшних наслаждений и ожиданием новых грядущих удовольствий.
Луи к привычке венцев выезжать за город каждый выходной до сих пор причаститься не успел. Семья Лихтенштайнов по большей части имела в такие дни разные интересы и разные дела, потому Эрик, с одной стороны, предпочитал оставаться в городе и встречаться с друзьями — такими же высокопоставленными аристократами, как и он сам; Рафаэль, с другой, проводил время за игрой в бильярд или изучением винных карт. Само собой разумеется, что Софи не стала бы приглашать Луи на такую прогулку вдвоем.
Кадана, однако, ничто не удерживало — глядя на своего знакомого, который Луи по-прежнему казался, напротив, очень, очень старым, — Луи вообще невольно отмечал, что любая принужденность и любые обязательные границы этикета чужды ему.
Кадан вел себя непосредственно и легко, улыбка почти не сходила с его губ, и в то же время стоило Луи попытаться дотронуться до него, как тот ускользал — будто солнечный зайчик, который нельзя поймать, как бы ты того ни хотел.
Они встретились, как и договаривались, у моста. По распоряжению Кадана Луи нанял экипаж, и, устроившись внутри, они направились к окраине города. Кадан сидел на скамейке напротив Луи и держал корзину с продуктами в руках — из-под белого полотенца, вытканного синей нитью, виднелись горлышко бутылки и сыр.