Последнее решение

Колодзейчак Томаш

— Готовитесь выйти на поверхность? — спросил он, но никто не отреагировал. Большинство вообще перестало обращать на него внимание. — Я тоже хочу! Мне нужен ваш скафандр! Я хочу погрузиться в коконе!

— Это очень неожиданное решение, правда? — Серо-белая палатка голопроекции заволновалась, когда в ней раздался этот голос. — Очень неожиданное…

— Мне необходимо… — начал Бондари, но голос решительно прервал его:

— Ничего не надо объяснять. Каждому будет дана возможность испытать себя. Неверным тоже! Быстро раздевайся и войди в тень!

6

Она любила, когда он на нее смотрел. Тогда он казался таким серьезным, сосредоточенным, таким внимательным

к ее словам, жестам, выражению лица. Всегда, в любой момент он впитывал только ее. Настолько же он отличался от большинства тех типов, которые уже после минутного разговора лишь кивали головами и поддакивали, а в действительности думали неизвестно о чем, а чаще всего просто-напросто размышляли, как бы с минимальными усилиями затащить ее в постель. Дине ни разу не удалось поймать на этом Танкреда. А именно у него-то и были основания не сосредоточивать на ней свое внимание — ведь он был сетевиком, его мозг постоянно погружен в поток информации, идущей от орбитальных передатчиков.

— Как ты это делаешь? — спросила она.

— Что?

— Я не понимаю, как ты можешь нормально существовать, разговаривать, ходить или, — она ударила ладошкой по распределительному щиту глиттера, вести машину.

— А я не понимаю, — приоткрыв белоснежные зубы, улыбнулся Танкред, как ты можешь беседовать со мной, одновременно передвигать ноги, смотреть и слышать, ощущать холод и голод.

— Но ведь…

— Нет никакой разницы. Никакой. Твой мозг погружен в несколько потоков информации, например, световой, звуковой, обонятельной. Первый несравненно более существен для функционирования твоего организма, чем последний. Представь себе, что у тебя есть еще один орган чувств, настолько же превышающий зрение, насколько зрение превышает обоняние. — Он снова улыбнулся. — Я думал, коли вы решили присоединиться к нашему обществу, то прежде всего поняли принципы его действия.

— Я и думала, что понимаю. Но одно дело знать теоретически, а другое встретить такого человека, как ты. Раньше здесь сетевики не встречались.

— Потому что у вас не было передатчиков Сети. Наши люди постоянно сидели в Дираке, но никто не решался отправиться к Мультону.

— Вы можете жить только там, куда доходит поток Сети?

— Нет, конечно. Я могу заблокировать этот орган чувств. Но если отключение произойдет неожиданно, то это может кончиться тем, чем кончилось во время нашей первой встречи: коллапсом. Однако я могу просто отключить Сеть так же, как ты можешь отключить свои искусственные глаза. Делала такое?

— Делала, — ответила она, немного помолчав. И тут же сменила тему: Далеко еще?

Окна глиттера стали прозрачными, и Дина увидела, что они уже въехали на обезлюдевшую территорию. Дорога была пуста, по обочинам через каждые несколько километров стояли щиты с предостерегающими надписями, а проезжая через маленький городок, они не встретили ни одного человека. Это были территории коргардов.

— Будем на месте через три минуты тридцать семь секунд. — Время от времени Танкреду нравилось показать, что он постоянно связан со многими источниками информации. Она не знала, делает ли он так ради похвальбы, чтобы ее смутить, или же всего лишь по привычке, над которой и сам не властен. Практически это был единственный признак того, что он не такой человек, как она. Во всем остальном он вел себя как все другие люди. Конечно, если не считать свойственного ему серьезного взгляда.

— И мы действительно увидим форт?

— Надеюсь.

— Это небезопасно, верно?

— Но тебе понравится. — Танкред забарабанил пальцами по распределительному щитку. — Ты любишь испытывать страх, Дина. Любишь риск, игру на пределе, любишь действовать вопреки своим естественным

реакциям, инстинктам.

— Возможно… А ты, я вижу, специалист и в области женской психологии.

— Нет. Просто я такой же, как ты.

— Откуда ты знаешь?

— Я наблюдаю за тобой. Разговаривал с твоим братом. Ну и знаю, что у сестры Рамзеса Тиволи был роман с бунтарем. С танатором…

— Не хочу об этом! — прервала она. — Хотя…

— Хочешь, ведь правда, хочешь? — Танкред снова улыбнулся. Он действительно был красив. — О, подъезжаем!

Глиттер притормозил, влетая в первые застройки городка Пооороз. Вернее, того, что от него осталось. Восемь лет назад на городок напали коргарды. Их машины вынырнули из полупрозрачного пузыря, охватывающего желтый форт, развернули фронт на добрых четыре километра и помчались в глубь континента. На их пути оказалось несколько заселенных пунктов, поспешно эвакуированных армией. Однако коргардская лавина пронеслась над ними, словно стая голодных хищных птиц, ищущих добычу пожирнее. И они нашли ее здесь, в Пооорозе.

— Ну, выходим. Придется немножко поработать лапками.

— Увидим что-то интересное?

— Не только что-то, но и кого-то. Идем.

Через несколько минут они поднялись на вершину холма, много лет назад возникшего во время боя с коргардами. Он состоял из навалов разрушенной гравитационными торпедами земли, руин разваленных взрывами домов, спекшегося шлака, остатков брони гладианских «панцирок». Холм располагался почти в центре бывшего города.

Глазам Дины предстала необычная, тревожная картина. Землю сковала скорлупа из расплавленного стекла. В нем просвечивали темные линии — следы улиц, стен домов, устройств, каким-то удивительным образом погруженных в твердую массу, покрывающую территорию давнего Пооороза. Кое-где из глади выступала уцелевшая стена, похожая на сталагмит пика стекла или более сложная форма. Против Дины, словно странная скульптура, торчал гладианский боевой глиттер. Во время боя он, вероятно, зарылся в землю и вступил в реакцию с какой-то разновидностью коргардского химического оружия и в результате окаменел. Когда много позже, уже после боя, вскрыли один из его бортов, оказалось, что внутри находятся тела двух пилотов, остеклованные, застывшие на полудвижении. Их вырубили из массы корабля и перевезли в лабораторию, но исследования не принесли ничего неожиданного. Попросту оба пилота — их тела, экипировка и одежда, как и остальная часть машины, превратились в очень твердый и плотный углеродистый спек.

Множество таких «замороженных» навсегда предметов, строений и устройств торчало из поверхности планеты, образуя на месте бывшего Пооороза настоящее кладбище памятников.

— Гладианские Помпеи, — сказал Танкред. — А вон там стоит наша Этна.

Дина повела глазами вслед за пальцем мужчины, который указывал на расположенную у самого горизонта блестящую точку, ритмично пульсирующую каплю ртути. Форт.

— Может помочь, может сопровождать, может отпустить грези… неожиданно услышали они голос за спиной. Дина испуганно вздрогнула, но Танкред успокаивающе обнял ее.

И было кого испугаться. Перед ними был ужасающе худой — похоже изголодавшийся и отощавший мужчина. На нем была потертая одежда, двигался он с большим трудом, перекашиваясь и хромая. Его черные глаза лихорадочно блестели, сидящие глубоко в глазницах, они придавали лицу культиста чудовищный вид. Кожа на лице была натянутая, серая и шершавая, под ней резко выделялись скулы, и веки без ресниц нервно подрагивали.

— Кто это? — спросила Дина Танкреда.

— Не его спрашивай, среброокая, спрашивай меня. Аз есьм человек, аз есьм избавление, аз есьм высвобождение. Я учу и учусь. Страдаю и приношу страдания. Аз есьм.