Последнее слово девятого калибра
Шрифт:
Недоступ же прошел к стулу и устало сел. Хотелось перекреститься, но он чувствовал, что это неуместно. Ему, как и Бортникову, было страшно. Страшно умирать в день, когда тебе исполняется двадцать девять лет. Слегка искривив губы в усмешке, он поднял взгляд на Лисса. Но едва их глаза встретились, как Бес с силой ударил его по голове прикладом автомата. Недоступ слетел со стула и откатился к стене. Первое время он плохо понимал, что происходит. Он слышал крик Бортникова, похожий на гортанные рыдания, прерываемые смачными ударами, чувствовал, как в голове то и дело вспыхивают миллионами огней вспышки праздничного салюта…
Понимая, что его забивают, Недоступ закрыл голову руками и отшатнулся к стене. Крики Бортникова казались ему с каждой минутой все безнадежнее. Во время командировки в Чечню Андрей попал в плен под Ведено. В землянке вместе с ним находились двое молодых солдат и какой-то строитель из Волгограда. Понимая, что за строителя и офицера можно получить какие-то деньги, а за солдат – нет, «чехи» периодически избивали тех до полусмерти. Ломали пальцы, отстреливали их из пистолетов, резали ножницами по металлу. И, когда им отрезали во дворе головы, словно баранам, они оба страшно кричали. Недоступ никогда не забудет эти нечеловеческие крики. Он, сходя от этих криков с ума, лежал в землянке и думал о том, что солдаты кричат одни и те же слова. «Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!» И потом, когда один из боевиков славянской национальности затолкал ногами в землянку одну из голов, Недоступ дал себе слово – если судьба уготовила ему подобную участь, он ни за что не закричит. Он подумает о чем-нибудь приятном. О Маринке, о ротвейлерах, которых любил с детства, о чем-нибудь еще, слишком далеком от лезвия ножа, начавшего резать его плоть…
Но его освободили через двое суток. Что стало с тем строителем, Андрей не знал и уже никогда не узнает. Но он очень хорошо помнил, какой смертью умерли двое солдат. И сейчас, когда Бортников, видя направленный в его голову пистолет Лисса, закричал: «Я не хочу умирать!!!», Недоступ опять вспомнил те пять суток, которые старался забыть все последние шесть лет…
– Заткнись, Бортников!.. – рявкнул он, преодолевая страшную боль в висках. – Заткнись, мать твою…
Перевалившись через бок, Недоступ с трудом привалился к стене спиной и пробормотал рассеченными до зубов губами:
– Лисс, давай поторгуемся…
Тот ожидал всякого. Он предполагал, что мент понял о том, что этот дом и обнаруженные останки связаны, но открытие, что этому капитану известно его имя, повергло Михаила Юльевича в шок. Теперь он уже не торопился убивать этих милиционеров. По крайней мере – вот этого…
– Откуда ты знаешь мое имя?
– Отпусти его… – Недоступ с трудом качнул подбородком в сторону Бортникова. – Он все равно не при делах. Пустышка…
Лисс улыбнулся:
– Ты мне и так все расскажешь. – Он повернулся к Бесу.
Тот подошел и с размаху ударил металлическим прикладом по лежащей на полу ладони Недоступа.
Боль молнией пронзила мозг капитана. Стиснув зубы, чтобы не закричать, он заставил себя посмотреть на раздробленную кисть…
Хорошо бы было сейчас улыбнуться, как в фильме, и сказать: «Разве так бьют?» – но он не мог этого сделать. Боль судорогой свела челюсти, и тело, вопреки воле хозяина, забила мелкая дрожь.
Лисс подошел к Недоступу и поднял вверх его окровавленный подбородок.
– Говори, пидор, иначе я от вас по куску рвать буду. Бес!
Тот подошел к Бортникову и опустил приклад на голень опера. Дикий крик взвился в маленькой комнате.
– Ладно, ладно!.. – Недоступ старался говорить как можно громче. – Ты увяз, Лисс. Все знают, что ты убил в гостинице судью. Ты укрываешь свой след в деле МТЗ… Что ты еще хочешь знать? Рассказать, как ты выстрелил в номере в Феклистова?
Лисс играл желваками на скулах. Дело еще хуже, чем он предполагал. Значит, появление в доме этих двоих – не случайность, а часть комбинации Выходцева?
– Тебя Выходцев сюда послал?
– У Выходцева свои дела, у меня – свои. – Капитан с трудом выпрямил свое непослушное тело и прикоснулся к разбитым губам. – Зачем ты убил Феклистова, Лисс?
– А кто тебе сказал, что это я убил? А, покойник?
– Я не покойник. Я новорожденный…
– Тогда можешь считать себя умершим при родах. Почему вы у себя, в мусарне, считаете, что это я убил?.. Говори, сука!!
– Ну, Лисс… Это ведь ты был в номере судьи Струге… Это ведь судья Струге должен был подтвердить твое алиби? А почему сам стрелял? Не доверяешь своим отморозкам?
Недоступ через силу улыбнулся:
– Не доверя-я-яешь… А кто тогда убил, Лисс, если не ты? Вот этот педрила с хвостиком? Скажи мне хоть перед смертью…
– Ошибся, сыскарь, – усмехнулся тот.
– Да? Случается, – быстро согласился Андрей.
– Случается, что и старуха венчается. – Лисс принял игру и наслаждался ею. – А ты не скажешь перед смертью, зачем Феклистову нужны были эти бумаги? Он ведь их все равно к делу не подошьет?..
– Ну, тогда почему ты так беспокоишься и валишь всех подряд, если дело обстоит именно так? Тебе юрист рассказал о вновь открывшихся обстоятельствах?
Лисс усмехнулся:
– После оправдательного приговора никакие вновь открывшиеся обстоятельства не имеют места быть, мент! Просто очень не хочется, чтобы когда-то вспомнили мое имя вкупе с именем Бава…
В углу раздался голос Бортникова:
– Ребята, сейчас сюда приедут…
– Молчи, идиот!!! – Недоступ, рванувшись в сторону напарника, потерял равновесие и уткнулся лицом в пол. – Заткнись, кретин!.. Что ты говорил, Лисс?
– Сейчас сюда наши приедут! – продолжал орать Бортников. – Я ничего не знаю!! Уходите, мы ничего своим не скажем! Мы вообще не помним, как вы выглядите!!
– Ой, дура-а-ак… – Недоступ лежал и смотрел на лужу крови, расплывавшуюся под его лицом.
– Ну-ка обыщите их! – Лисс в одно мгновение понял, в чем дело. – Быстро их прошмонайте!!
После этого «шмона» Недоступ опять услышал звон в ушах и увидел перед глазами разноцветный салют…
– Что-то здесь не то… – Михаил Юльевич пожирал комнату глазами.
– Так в какой момент нахождения в номере Струге ты умудрился убить судью, Лисс? Когда? Скажи напоследок…
Лисс нашел то, что искал. Подойдя к лежащему телефону, он тупо посмотрел на значок в табло. «Снятая трубка с маленького телефончика…» Не раздумывая, он подошел к Бортникову и ткнул ему пистолет под правую ключицу и нажал на спусковой крючок. Тело Бортникова дернулось, как от мощного пинка, и свалилось в угол.