Последнее слово девятого калибра
Шрифт:
Однако вскоре после звонка в гостиницу «Комета» стало ясно, что есть возможность еще более упрочить свои позиции. Оказывается, Струге уезжает домой и остановился в Москве в какой-то ночлежке под названием «Уют». Очень мило и как раз в масть. Теперь можно сделать так, чтобы он молчал и потом. Лисс хорошо знал людей, поэтому рассудил здраво. Такое «опрокидывание» судьи может привести к тому, что он окажется в положении зэка, загнанного во время драки в угол. Тогда зэк, чтобы спасти если не свою жизнь, то хотя бы честь, будет перегрызать всем глотки и драться до последнего. Свобода – не зона. Кто знает, на какие крайности решится Струге, оказавшись в положении того зэка. Лучше, конечно, было бы его «уморщить», но такой возможности не представлялось до последнего звонка в гостиницу. Хорошо, что есть такие люди, как Бутурлин. Вот теперь, кажется, наступает момент истины…
И Лисс, недолго думая, направляет в гостиницу своего человека. Тот еще не вернулся, да если бы и вернулся, то на Рублевском шоссе Лисса бы не нашел. Интересно, чем закончилось его ночное посещение гостиницы «Уют»? Наверное, сейчас пять горничных пытаются навести порядок в номере судьи Струге. Кстати…
Лисс напрягся:
– Саша, ты куда велел вернуться Чиркашу?! На Рублевское шоссе?..
Бес мгновенно выхватил из кармана телефон.
– Он не отвечает, шеф.
– Наверное, отключил телефон… – Лисс снова откинулся на кресле.
– Лисс, если бы он отключил телефон, тогда бы мне об этом сейчас сообщили! Он просто не отвечает при тренькающем телефоне!
– Немедленно отключись! – Михаил Юльевич снова напрягся. – И больше ему не звони. Не дай бог, чтобы он сейчас был «под контролем»! Еще не хватало, чтобы Чиркаш запалился на Рублевском шоссе. Черт! Как ты раньше об этом не подумал?!
«А как ты раньше об этом не подумал?» – мысленно огрызнулся Саша. Однако вслух сказал:
– Чиркаш – могила.
– Твою мать, Бес!! У тебя уже была одна могила!! Этот чурка, Базаев!.. Сейчас еще одна могила?! Могила – это Феклистов! Могила – это Чирей и Боль!! Могила – это два мусора у меня в кабинете! Вот это – могила!! Все остальные – свидетели по делу, на показаниях которых меня отошлют куда-нибудь в «Белый лебедь» или на «Пятак»! Ты знаешь, сколько на «Пятаке» умерло человек своей смертью? Двадцать восемь! Двадцать восемь из двадцати четырех тысяч, что сидело с шестьдесят второго по восемьдесят девятый год! Триста пятьдесят сидит сейчас! У тебя с математикой все в порядке? Не знаешь, куда делись остальные двадцать три с половиной тысячи?
– Лис! Что ты считаешь тех, кого «приняли»? Давай сочтем тех, кого им никогда не достать! Тебе земного шара мало? Давай на луну, на хер, улетим! Кто тебя будет искать в Андах или в Непале?! Черт!.. Я не знаю хуже приметы, чем говорить о покойниках во время шухера!.. Уйдем мы, не волнуйся! Чиркаш Струге уберет, а мы сейчас затихаримся! Все! У кого-нибудь есть доказательства твоей причастности к какому-либо убийству? Нет! Кто свидетели? Их нет! Вот разве что Кабан да Фора! Но мы их сейчас замочим по-тихому, да и все!..
Кабан шумно втянул носом воздух. Шутка Беса ему не понравилась. Фора же был совершенно безразличен ко всему происходящему вокруг. Пуля вошла ему в мякоть левой руки и выдернула из выходного отверстия добрый клок мяса. Первое время он орал, потом затих и притупел от болевого шока. Сейчас же, перевязанный Бесом, он сидел и тихо сопел под предложенным Кабаном «коксом». Растворившийся в крови кокаин ввел его в состояние нирваны. Однако единственное, что он сейчас мог сделать самостоятельно, это обгадиться.
А Саша вспоминал свой последний разговор с Чиркашом. Последний, назидательный. Выведя Чиркаша на улицу после постановки задач Лиссом, Бес усадил отморозка в свой «Мерседес» и включил медленную музыку.
– Слушай, друг, это очень ответственное задание. Мы на тебя надеемся.
– Братья, я все сделаю чики-чики.
Бес оглядел будущего убийцу постояльца номера в гостинице «Уют». «Туповат, но исполнителен».
– Мы знаем, что ты правильный пацан. Однако я должен кое-что добавить к словам Михаила Юльевича. Он тебе сказал, что нужно по описанию валить судью Струге. Один раз с судьями у нас ошибочка уже вышла. Поэтому я говорю тебе – вали всех, кто окажется в номере, зарегистрированном на имя Струге Антона Павловича. Понял? Всех. Это враги. Наши враги. Поэтому – никакой пощады и слюней. Чисто пацанская, уважаемая работа. Как ты войдешь в номер?
– Скажу: «Обслуживание в номерах».
– Чира, это «Уют», блин, а не «Астория». Такое не прокатит. Лучше дождись утра. Часов пяти-шести. В это время у людей вырубается разум. Они как дети. Спросит: «Кто?» – ответь: «Сообщение для Антона Павловича». Скажи, что из гостиницы «Комета», от Бутурлина. Возмутись для порядка, скажи: «Мне что, больше делать нечего, как трубки от радиотелефона по номерам разносить?» Когда откроют – режь всех направо и налево. Можешь стрелять с глушаком. Главное, выйди сам живым. Мы все беспокоимся за тебя. Ты правильный пацан.
«Правильный» пацан Чиркаш кивал своей головой неправильной формы, и Бес понимал – тот сделает все, как надо. Саша «работал» с такими отбросами не раз. Чиркаш – один из тех, кто в детстве отрывал ножки у кузнечиков или вспарывал брюшко лягушке, а после радостно смеялся, глядя, как они глупо двигаются. Лучше всего будет, если Чиркаш сам там останется в виде экспоната. Но это уже не вопрос. Он станет экспонатом в любом случае. Опыт ведения боевых действий по данному делу подсказывал, что ни одного из тех, кто может пролить на тайну хоть какой-то свет, оставлять в живых нельзя ни при каких обстоятельствах.
Телефонный звонок застал Лисса врасплох. Поднося трубку к уху, он боялся. Боялся признаться в том, что ожидает услышать голос Выходцева или Феклистова. Они расскажут ему всю историю от начала до конца в мельчайших подробностях, а потом предложат остановить машину, потому что за их следованием следит какой-нибудь космический спутник.
– Сдавайся, Михаил Юльевич, – скажет Выходцев. – Пора отвечать в соответствии со всеми нормами российского законодательства!
А Феклистов с дырой в голове и запекшейся кровью на лице добавит:
– Я усматриваю необходимость приобщения обнаруженных материалов Баварцева к материалам уголовного дела. Вы пропали.
Сверхъестественного не произошло. Из Мрянска звонил Баварцев. Однако вскоре Михаил Юльевич понял, что эта песня приблизительно из той же оперы.
– Лисс, я больше так не могу. Все. Я умываю руки. Пусть дальше будет то, что будет! Меня все равно по суду оправдают – в деле нет никаких доказательств. Возвращайся, пока не случилось страшного. А что касается меня, то я участвовать в этой трагедии больше не желаю! Это уже не шутки, Лисс! Мне «люди» из Москвы позвонили! Позвонили и сказали, что твой ублюдок прирезал в «Уюте» двоих мусоров! Сейчас на ногах вся московская мусарня!.. На хер я вообще с уголовниками связался?!