Последнее слово девятого калибра
Шрифт:
Андрей мгновенно вспомнил ногу боевика, обутую в американский армейский ботинок. Ногу, закатывающую в землянку голову солдата. Голова была раздувшаяся, словно шар… К мертвым губам прилипли комки сырой грязи, а в левой белесой брови запуталась сухая чеченская травинка…
Лисс качал головой, показывая Недоступу телефон:
– Ты хотел, чтобы твой Выходцев все слышал? Каждый шорох? Пожалуйста.
И он направил пистолет в сыщика.
Глава 4
Антон даже сквозь рев мотора услышал в трубке телефона, что прижимал к уху Выходцев,
– Твою душу мать!! – закричал Борис, добавляя газу и без того работающему на пределе двигателю. Машина, мигая проблесковым маячком, мчалась по дороге, оставив за спиной судьи и следователя жилой массив. «Волгу» бросало из стороны в сторону по обледеневшей трассе, и только высшие силы позволяли Выходцеву управлять ею одною рукой.
Через мгновение, когда звук мотора слегка затих, следователь переключал передачу – в трубке раздался второй, похожий на первый, звук.
Струге увидел, как обмяк его друг…
«Волга», двигаясь уже без подачи топлива, неслась по трассе с почти затихшим двигателем.
Это не могло продолжаться вечно. Струге тряхнул следователя за плечо, заставляя прийти в себя. Машина остановилась, и двигатель, дыша, как загнанная собака, работал на холостых оборотах.
Откинув дверцу ногой, Выходцев медленно вышел из салона. Антон смотрел на его седоватые, разлетающиеся на ветру волосы и понимал, что случилось что-то страшное, но что именно, он не знал до сих пор. С того самого момента, когда в гостинице «Уют» в кармане следователя раздалась телефонная трель, тот словно отключился от бытия. Выходцев полностью перенес все свое существо на ту сторону телефонной связи. Он ушел туда быстро, а возвращался оттуда невероятно долго и тяжело…
– Наверное, теперь можно мне все рассказать. – Струге поднял воротник пиджака, тщетно стараясь укрыться от февральского ветра.
– Их убили…
Из остановившихся, ревущих сиренами машин посыпались сотрудники ГИБДД.
– Документы, уроды! Опереться на машину, руки на капот!
Как много их было… Выходцеву мгновенно стало нехорошо, когда он подумал о том, как бы могли развиваться события, если бы эти шестеро или семеро милиционеров с автоматами пять минут назад оказались на улице Часовой. В доме, в котором сейчас находился Андрей Недоступ.
– Вы что, номера не видите? – глухо спросил Борис Сергеевич, даже не поворачивая головы.
– Видим, что номера какие-то бакланские! – среагировал один из королей дорог.
– Боря, мы же их перевесили… – вздохнул, уклоняясь от колючего снега, Антон Павлович. – Твои – в багажнике.
Через минуту все выяснилось. Один из экипажей по просьбе следователя отправился в сопровождение, и сейчас, сидя за рулем «Волги» следственного отдела прокуратуры Москвы, Антон едва поспевал за оборотистым «Фордом». Судья понимал, что случилось страшное, но не понимал – с кем и по какому поводу. Через несколько минут все станет ясно и без помощи оглушенного Бориса, так что не было причин раздражать его вопросами.
Странное зрелище предстало их взору. Опешившие от неожиданности гаишники выскочили из «Форда», на ходу перезаряжая автоматы. А удивляться было чему. Ворота двадцать восьмого дома по улице Часовой были распахнуты настежь, и посреди них, словно пьяный мужик, стоял джип «Шевроле». Обе передние дверцы машины были распахнуты, и два тела – водитель и пассажир, свисали с сидений. В лобовом стекле, словно просверленные буравчиком, зияли два маленьких отверстия. Они находились как раз на уровне подголовников кресел. Кровь, стекая из отверстий меж глаз, пролилась на укатанный снег.
Чуть поодаль от ворот, в десяти метрах, на дороге лежали осколки автомобильного стекла и яркие куски пластмассовых фонарей. Предположить, что здесь произошло, было нетрудно. Антон сразу представил себе такую картину: распахиваются ворота, и из них выезжает автомобиль «Х». Его водитель, завидев реальную опасность, выворачивает руль и уходит вправо от основной дороги, в глубь построек. За ним следует джип, пассажирам которого везет меньше. То есть совсем не везет. Времени на маневр, подобный первому автомобилю, у него уже нет, и он, даже не выехав из ворот, становится мишенью. Как в тире. Два выстрела неизвестного стрелка (или – стрелков), и дело сделано. О профессионализме стрелявшего можно судить по тому, на какое расстояние успела уехать на полном ходу первая машина. На десять метров. Секунда, разделяющая первые два выстрела и последующие. Автомобиль понесло – вот след юза по дороге. Это и помешало стрелку проделать с пассажирами автомобиля «Х» то же, что и с пассажирами «Шевроле». Однако попасть он все-таки успел. Первым выстрелом был разбит фонарь – его осколки ближе к воротам…
На осмысление этой ситуации Антону понадобилось несколько секунд. Столько же потратил Выходцев с милиционерами, чтобы успеть скрыться в дверях дома. У соседних домов стали собираться люди. Судя по их одеждам и стоящим во дворах машинам – не простые люди. Состоятельные, а потому – боящиеся выстрелов и насилия. С ними будет разговаривать легче всего. Бывший следователь прокуратуры Струге знал это очень хорошо.
Однако пора в дом…
Борис рыскал среди замысловатой архитектуры дома в поисках… В поисках кого? Антон этого пока не знал.
– Матерь!! Божья!!! – с какими-то странными паузами раздался на втором этаже крик одного из гаишников.
Все, не сговариваясь, рванулись на этот крик с такой яростью, словно хотели спасти тех, кого спасти уже было невозможно…
В маленькой угловой комнате, смежной залу, лежало два человека. Одного из них Антон видел впервые. С лицом, забрызганным кровью, он сидел у стены, широко расставив ноги. Вывернутые вверх ладони лежали на коленях. Так умирает от выстрела человек, выстрела не ожидавший…
Вглядываясь в лицо второго, Антон почувствовал, как у него сжимается сердце. Он узнал Андрея Недоступа сразу, но смотрел в его лицо с таким вниманием, словно надеялся рассмотреть в его чертах еще не отошедшую жизнь. Он знал его всего несколько дней. То время, пока Выходцев шел по следу Лисса. Струге видел этого оперативника каждый день, общался, делился сигаретами и каждой минутой неудач и успехов поисков. И сейчас этот молодой крепкий парень сидел у стены, привалившись к ней боком. Изуродованная правая рука была откинута в сторону. Разбитое лицо и застывшая, повисшая на губе тонкая нитка крови…