Последнее танго в Тегусигальпе
Шрифт:
И-Цуль втайне надеялась, что, узнав ее, незнакомец перестанет быть грубым, преисполнится благоговения. Поэтому она придала своему лицу самое неприступное и надменное выражение.
"Падай! Ну, падай же ниц!" - мысленно торопила она своего похитителя.
Однако лицо мужлана выражало эмоции, далекие от обожания. Брови его негодующе съехались к переносице, тонкие губы искривила презрительная гримаса. Неожиданно девушка поняла, что в точности так же этот человек мог смотреть на ядовитую змею.
– Ты?
– Голос незнакомца был исполнен глубочайшего презрения.
– Какой неслыханный позор! Предать завет, предписывающий целомудрие, и отправиться в притон разврата! Я должен выдать тебя храмовой страже!
– Ты не посмеешь!
– пискнула И-Цуль. Должная уверенность в ее голосе отсутствовала.
– Еще как посмею, - Похититель говорил с, казалось, неподдельным негодованием.
– Впрочем, если ты меня попросишь...
Он выразительно подвигал бедрами.
И-Цуль поняла, что он имеет в виду, и кровь прилила к ее миловидному лицу. Она произнесла в адрес этого мужлана длинное майянское ругательство, в котором утверждалось, что ее собеседник появился на свет в результате противоестественного совокупления его мамаши - самой уродливой женщины в деревне - с самцом трусливой, сифилитичной мартышки.
Гнев придал И-Цуль сил без страха смотреть в глаза этому типу. Но тот, казалось, никак не реагировал на слова девушки. Лишь качал блестящей безволосой головой.
– Ты пожалеешь о своих словах, отвратительная шлюха, - произнес он.
А затем ударил ее с неожиданной силой.
И-Цуль вскрикнула. Удар пришелся по губам. Теперь, как результат, один из зубов шатался, текла кровь, да и от опухоли вряд ли удастся избавиться до завтрашнего эфирля - как назывались сеансы вещания в дым.
Мысль о том, что ее внешность безнадежно испорчена, привела девушку в ярость. И ярость пересилила страх. И-Цуль больше не боялась этого типа.
– Ты урод!
– закричала девушка.
– Ты попал! Ох, ты даже не знаешь, что с тобой сделают!
– Сначала я с удовольствием посмотрю, что сделают с тобой, - усмехнулся ее мучитель.
Положительно, он не был ни работягой, ни крестьянином. Этот человек не робел перед знаменитой И-Цуль. Он хотел ее сломать.
– Ты ведь в моей власти, крошка, - Мучитель приблизился, склонился над ней, лицо И-Цуль вновь окатила волна зловонного дыхания.
– Советую тебе быть послушной. Отныне ты - моя рабыня. Если ты вдруг перестанешь меня слушаться, я расскажу жрецам о том, где я познакомился с тобой...
"Мне нужно вырваться, - подумала И-Цуль.
– Доказательств у него нет. Если он наберется наглости и отправится в храм, я скажу, что он - просто сумасшедший. И все..."
– А чтобы моим словам поверили, я должен увидеть тебя без одежды, - сказал незнакомец.
Неожиданно он схватил край одеяния И-Цуль и резко дернул рукой. Раздался треск ткани, и одежда упала к ногам девушки.
И-Цуль задрожала. Но вовсе не от холода.
Одной рукой мучитель схватил ее за волосы. Другой принялся ощупывать. Сейчас холодные, чужие пальцы мяли ее груди.
Ночь была лунной. Нечестивые ольмеки верили, что лицо из темных пятен на Луне принадлежит Вицлипуцли, который надзирает за порядком по ночам. И сейчас бог, брат великого Тецкатлипоки, смотрел на И-Цуль с небесной высоты, и лицо его было исполнено брезгливого недоумения.
– На левой груди у тебя родинка, - хрипло и удовлетворенно произнес мучитель.
– Теперь если меня будут называть сумасшедшим, я скажу, где у тебя родинка.
– Ты чудовище!
– И-Цуль старалась сдержаться, но все-таки рыдала.
Показывая тем самым этому типу свою слабость. Да, следовало признать, она оказалась во власти этого человека.
– Если ты будешь вести себя, как умненькая девочка, я не сделаю тебе больно, - прошипел мучитель.
– Я не могу заниматься этим с тобой, - отшатнулась девушка.
– Ни с кем не могу. Если я сделаю это, боги прогневаются...
– Ну-ну, - ухмыльнулся лысый.
– Почему же ты об этом не думала, когда направлялась в тцриптицль-притон?
– Гнев богов обрушится и на тебя, - И-Цуль решила использовать последний аргумент.
– Боги отомстят тебе...
Мучитель рывком дернул ее волосы и зашелся хриплым смехом.
Глаза застили едкие и холодные слезы, все вокруг погрузилось в туман.
И вдруг девушка ощутила, что ее никто больше не держит.
Мучитель отпустил ее. Потому что на его плечо легла чья-то ладонь.
– Значит, ты не веришь в гнев богов?
– услышала И-Цуль мягкий, но полный скрытой силы мужской голос.
Лысый обернулся, хищно оскалившись. Оскал обнажил редкие, порченые зубы. И-Цуль заметила, как ее враг стиснул кулаки.
– Проходи с миром, незнакомец, - смиряя гнев, процедил мучитель.
– У нас с тобой нет ссоры. Но она может случиться...
– Неужели ты мне угрожаешь?
– спросил этот отважный прохожий.
– Несчастный, твой ум помрачился. Неужели ты не знаешь, что с незнакомцами опасно даже просто разговаривать? Не говорю уже о том, чтобы угрожать им...
– Слушай, умник, я не нуждаюсь в ученой беседе. Иди, куда шел...
– А что ты скажешь, если узнаешь, что я шел именно сюда?