Последнее убийство (Сборник)
Шрифт:
В дверь постучали, и вошел клерк с бумагами. Люк дважды расписался, и ему выдали чековую книжку. Он поднялся.
— Вот и хорошо, что все оформлено,—сказал он.— Я удачно играл на скачках в этом году и много выиграл. А вы интересуетесь скачками? Мистер...
Мистер Джонс ответил, что, может быть, он и заинтересовался бы, но у миссис Джонс такие отсталые взгляды на это, что...
— А кто из местных жителей увлекается тотализатором?
— Майор Гартон. Еще любитель мистер Аббот. Тот в дни скачек старается освободиться
— Ну, это участь многих любителей.
И, попрощавшись, Люк вышел из банка.
По дороге он закурил и задумался. Теперь из списка подозреваемых надо вычеркнуть и мистера Джонса. Представить его в роли убийцы было совершенно невозможно. Кроме того, в день скачек он никуда не выезжал. Тем не менее визит в банк не был бесплодным. Люк уцепился за две маленькие ниточки: майор Гартон и мистер Аббот, адвокат, оба уезжали в день скачек из поселка. Таким образом, любой из них мог быть в Лондоне в то время, когда мисс Пинкертон попала под автомобиль.
Хотя Люк и не подозревал больше доктора Томаса, он был бы в большей уверенности, если бы знал, что тот не покидал поселка в день скачек. Правда, смерть мисс Пинкертон могла быть и просто случайной, но эту гипотезу Люк сразу же отверг.
Люк сел в машину и направился к гаражу посоветоваться со специалистом по поводу перебоев в моторе. Механик внимательно выслушивал жалобы Люка, когда его отозвали:
— Джим, поди сюда на минутку.
Механик, веснусчатый парень, повиновался. Джим Харвей — ухажер Эмми Гибс,— вот кто это был. Он вернулся, извинившись за задержку, и техническая беседа потекла дальше. Люк согласился оставить машину в гараже.
Собравшись уходить, он спросил как бы невзначай:
— В этом году вы что-нибудь выиграли на скачках?
— Нет, сэр, я ставил на Кларигота.
— Я думаю, что на Джуджина мало кто и ставил, а он пришел первым.
— Да, конечно. Его совсем не рекламировали, и никто не предполагал в нем претендента.
— А вы видали когда-нибудь скачки в Лондоне?
— В этом году не пришлось, сэр, хотя мне этого очень хотелось.
Люк кивнул и вышел из гаража.
Джимма Харвея приходилось тоже вычеркивать из списка. По пути домой Люк снова повстречал майора Гартона с его псами. Майор, как всегда, пребывал в состоянии постоянного истошного крика. «Аугуст! Нелли! Неро!» — только и слышалось.
Его смеющиеся глаза остановились на Люке.
— Простите, кажется, мистер Фицвильям?
— Да.
— Я — Гартон, майор Гартон. Думаю, что встречу вас в Ашманоре. Меня любезно пригласила мисс Конвей. Только подумать: новое лицо в нашей глуши!
Здесь произошло непредвиденное: бульдоги заметили дворняжку и все втроем набросились на нее.
— Неро! Сюда! Что я сказал?
Когда наконец все было водворено на свое место и Люк наклонился, чтобы приласкать Нелли, она, к удивлению хозяина, завиляла перед ним хвостом.
— Не знаю, как вам удалось так быстро завоевать ее симпатию,— удивился майор.— Я живу совсем рядом. Может быть, зайдем и выпьем чего-нибудь?
Люк принял приглашение, и они направились к дому. Разговор все время шел о собаках. Незаметно они подошли к дому и расположились в небольшой комнате с книжными стеллажами по стенам.
Предложив гостю сесть, майор стал, пошучивая, приготавливать напитки.
Люк огляделся. Между книгами торчали фотографии собак. Над камином висел большой портрет красивой женщины.
— Моя жена,— сказал майор, перехватив взгляд Люка.— Замечательная женщина. Посмотрите, как много характера в ее лице.
— Да, действительно,— согласился Люк, рассматривая портрет покойной миссис Гартон.
Она была изображена в розовом шелке с букетом белых лилий. Губы ее были сжаты в суровую линию.
— Замечательная женщина,— повторил майор,— она умерла больше года назад. С тех пор я сам не свой.
— Да? — заметил Люк, немного теряясь.
— Давайте сядем сюда,— показал майор на старые кресла.
Майор выпил виски с содовой и продолжал:
— Любому парню нужна жена, чтобы держать его в руках, иначе он разболтается.
— Но, право же...
— Мой мальчик, я знаю, что говорю. И заметьте, женитьба сначала кажется очень сложным делом. И парень, пожалуй, скажет: «Будь все проклято, я себя не переделаю!» Но потом он смирится. Это укрепляет дисциплину.
Люк подумал, что жизнь Гартона с женой больше напоминала военную кампанию, чем наслаждение семейным очагом.
— Женщины,— продолжал майор,—натуры очень странные. Иногда кажется, что они неприятны, но они поддерживают в мужчине дух.
Люк хранил почтительное молчание.
— Вы женаты? — спросил майор.
— Нет, сэр.
— В таком случае у вас все еще впереди.
— Ваши взгляды можно только приветствовать,— заметил наконец Люк.— В наше время мало кто одобрительно отзывается о браке, хотя так просто получить развод.
— Ха! Но молодежь вызывает во мне отвращение. Никакой энергии, никакой стойкости. И мужества нет!
Люк еле удержался от вопроса, что он подразумевает под мужеством, а майор продолжал:
— Лидия пользовалась в поселке всеобщим уважением. Она не терпела дерзости. За год у нас сменилось шестнадцать поваров... и горничных.
Люк подумал, что едва ли это можно было отнести к таланту управления миссис Гартон.
— И слуги действительно оказывались плохими? — поинтересовался он.
— Конечно. Хотя многие из них покидали нас сами,
— Да, крепкий характер. Но не было ли это иногда немного затруднительным?
— О, я не обращал внимания на такие пустяки. Я сам прекрасный повар и могу сварить и изжарить что угодно. Лидия была слаба здоровьем для домашней работы,