Последнее желание гейши
Шрифт:
– Глянь, Митя, у нее тоже татуировка на ляжке, как и у той, – подал голос Леха. – И прическа на срамном месте…
– Я тоже обратил внимание… – Митрофан наклонился, чтобы рассмотреть ногти на ногах покойной. – Педикюр, надо же.
– Она вообще очень ухоженная. Волосы, кожа, ногти, все безупречно. Бельецо, что на стуле сложено, тоже высший класс!
– Уж не проститутка ли? – испугал самого себя Митрофан.
– Похоже на то… – Леха огляделся, рассматривая обстановку комнаты. – Только эта не из элитных
– Ты на кухню сходи, посмотри, сразу придешь к другому выводу…
– А что там?
– Там холодильник размером с трехстворчатый шкаф. А в нем деликатесов, как в магазине! Икра, балык, свинина в специях, свинина в фольге, свинина с грибами! Торты, пирожные, взбитые сливки! И все дорогущее… Нам с тобой, чтобы забить эдакую махину такими продуктами, придется два месяца копить!
– Значит, все деньги прожирала?
– Не все, кое-что оставалось… – Митрофан выглянул в распахнутое окно. – Вон ее машина. «Гранд-Чероки». Не хилых бабок стоит…
– Пойду спрошу соседку, может, она знает, кем наша красавица работала…
– Проституткой! – гаркнула старуха, выскакивая из-за спины фотографа Зарубина. – Я знаю! Видела!
– Что вы видели? – как можно вежливее спросил Леха, хотя самого так и подмывало прикрикнуть на наглую старуху, без приглашения ворвавшуюся в комнату, где работает следственная бригада.
– Она раньше четырех утра домой не приезжала! Где еще можно работать всю ночь, как не на панели?
– Во многих местах, – не согласился Леха. – Например, в «Скорой помощи»… Покойная, кстати, имела диплом медсестры – он лежал вместе с остальными документам в секретере.
– Что-то я не видела медсестер, раскатывающих на жипах!
– На чем?
– Жип у нее, как самосвал! Мне внук сказал, такой больше лимона стоит!
– Ладно, гражданочка, спасибо вам за информацию… – Леха взял ее под локоток и повел к выходу.
– А я еще не все сказала! – Бабка вырвала локоть из крепких милицейских рук. – Вот вы спрашивали, слышала ли я что-нибудь подозрительное ночью? Так вот, сейчас я вспомнила, что да – слышала.
– И что же?
– Как она по мобильному телефону болтала. Вышла на балкон и давай орать!
– Что вам показалось подозрительным, – раздраженно спросил Леха, – то что она разговаривала на балконе? Но, доложу я вам, это явление обычное, иногда сигнал плохой, тогда пользователь сотового телефона подходит к окну или…
– Ты, сынок, из меня дуру не делай, – поджала губы бабка. – Я в сотовых не хуже тебя разбираюсь – мой внук их каждые три месяца меняет, как с ума сошел, и трендит каждый день про полифонии да пиксели… А подозрительным мне показалось вот что… Когда вышла она на балкон и начала орать, я проснулась. Глядь на часы – четыре пятнадцать. Ну думаю, курва, разоралась, такой сон спугнула, теперь до утра
– Короче, бабуля…
– И поневоле я разговор ее услышала.
– Ну и?
– Угрожала она кому-то! Орала, что дурить себя не позволит! Раз договорили встретиться, надо встречаться! А коли нет желания, тогда я, говорит, прямо сейчас в милицию звоню и все про ваши шашни с Кафкой рассказываю…
Услышав из уст старой сплетницы фамилию любимого писателя своей бывшей супруги Сонечки, Митрофан вздрогнул.
– С кем?
– С Кафкой какой-то… Или Вавкой, не поняла я…
– Может, Афкой? – спросил Митрофан.
– Точно, с Афкой, а кто это?
Голушко со Смирновым многозначительно переглянулись.
– Ты сотовый не находил? – спросил Митрофан.
– Нет, – тряхнул головой Леха. – Подзарядник видел, он на шифоньере лежит, а телефон мне на глаза не попадался… – Он поймал за рукав проносящегося мимо стажера. – Сотик поищите. А вы, бабуля, – он повернулся к старухе-соседке, – скажите нам вот что: не слышали ли вы шума мотора или шагов, через некоторое время после разговора покойной?
– Ниче не слышала.
– Что так? Вы же до утра собирались глаз не смыкать…
– А я и не смыкала, – обиженно пробурчала старуха. – Но у нас окна, вишь, пластиковые, через них ни черта не слышно… А душно с ними, сил нет! Поэтому на ночь я их открываю. Из-за этого Валькин ор и услышала…
– А потом встали, закрыли окно, чтоб она вам не мешала, и легли, так?
– Так. – Старуха энергично закивала, а потом, сунув нос через Лехино плечо, глянула на труп. – И кто ж ее пристукнул-то, а? Полюбовник, что ли?
Леха сделал шаг в сторону, чтобы загородить бабке обзор. Но бывалая партизанка сделала обманный маневр – развернулась, как будто уходит, а сама тут же проскользнула под рукой обманутого опера.
– И кто ж на такую слонищу позарился? – процедила старуха. – Извращенец разве какой…
Как только прозвучало слово «извращенец», Голушко словно осенило. Вчера отец говорил, что у Мадам Бовари есть очень полная девочка по кличке Венера. Уж не она ли сейчас лежит в двух метрах от него?
– Уведи бабушку, – бросил он Лехе. – И проследи, чтобы ее показания записали.
– А ты куда?
– Мне надо позвонить, – сказал Митрофан, направляясь через комнату к окну.
– Телефон там, – Леха указал пальцем на полочку, висящую в углу прихожей.
– У меня свой.
Митрофан вышел на балкон, плотно прикрыл за собой дверь, вынул сотовый (сигнал здесь и впрямь был отличный), набрал номер отца.
– Да, – отозвался Базиль.
– Папа, скажи мне, пожалуйста…
– Доброе утро.
– Привет, – шепотом поздоровался Митрофан, он не хотел, чтобы кто-то подслушал его разговор. – Мне надо узнать…