Последние герои
Шрифт:
И вот Адхара осталась одна среди синевы. При этом освещении пещера выглядела как во сне — а может быть, как в кошмаре. Девушка огляделась вокруг. Стены были почти не обработаны. Мебели не было. Ниша в стене, видимо, заменяла шкаф для одежды. Другая ниша, более просторная, могла вместить в себя лежащего человека; очевидно, это была кровать. В ней лежали мешок, набитый соломой, и свернутое одеяло. Эта комната действительно была достойна служить жилищем повстанцев.
Адхара легла на постель, вытянулась и вздохнула. Она не хотела верить, что судьбу определяют боги. Ее жизнью всегда управляли люди, обладающие сильной волей. Людьми были Недремлющие, которые ее создали. Амхал, который дал ей имя, — человек. И человеком был Андрас, ее дважды отец, который дал ей жизнь, создав ее из мертвой плоти, а потом спас ее от меча Марваша. Но теперь впервые ей казалось, что ее жизнь подчиняется предписанному свыше плану. Ее привел сюда сон, и жрица, вызвавшая этот сон, имела отношение к загадочному красному медальону, а значит, к Амхалу и ее предназначению. К тому же портал, взорвавшись, забросил ее именно сюда, где перед ней открылась возможность навсегда уничтожить проклятие, которое вызывает моровую болезнь во Всплывшем Мире. Все складывается в одну картину. Значит, все-таки боги вели ее к этому гроту? И направляют ее земную жизнь по пути, который неизбежно приведет ее к Амхалу?
Лучи, проникавшие сквозь маленькое окно, рисовали на потолке круглое светлое пятно с неровными краями. Волны заставляли это пятно дрожать, и на грубой поверхности камня возникали причудливые узоры. Адхара стала вглядываться в них, надеясь прочесть послание или найти знак, который помог бы ей понять то, что с ней происходит. Пытаясь обнаружить смысл в событиях своей жизни, она заснула.
Из темноты постепенно появилась знакомая ей фигура. Раньше всего стал виден медальон — красный, сверкающий, как огонь, намертво прикрепленный к центру груди. Его кровавый свет то вспыхивал ярче, то слабел, и это было похоже на биение сердца. Вокруг этого зловещего ядра постепенно возникла и приобрела форму и плотность вся остальная картина.
Адхара впервые увидела Лхиру вблизи.
Лицо у молодой жрицы было ласковое и нежное, но его черты страдальчески заострились. Глаза были ясные, как хрусталь, чистейшего фиолетового цвета. Гладкие и блестящие зеленые волосы падали ей на плечи. Она была одета в белую тунику с прорезью там, где одежда должна была бы накрыть медальон. С медальона капала кровь. Адхара пыталась найти в чертах ее лица сходство с сестрой, но не увидела ничего похожего на Ширу в этом немом полном печали образе.
«Скажи мне, где ты находишься», — подумала Адхара и попыталась сказать это вслух, но не смогла открыть рот. Она поднесла к губам ладони — во сне их всегда снова было две — и обнаружила, что ее рот зашит. Взглянув на Лхиру, она заметила, что и у молодой жрицы между губами смутно виден ряд неравномерно расположенных жирных точек — что-то похожее на шов, сделанный толстой черной нитью. Отчаяние почти парализовало Адхару.
«Я говорила с твоей сестрой Широй. Она поверила мне. Теперь я должна привести ее к тебе», — подумала Адхара, стараясь вложить в свою мысль как можно больше силы и надеясь, что она сможет общаться с Лхирой без слов.
Блеск медальона стал ярче. Его зловещие багровые лучи осветили пространство вокруг Лхиры. Это было подземелье, такое тесное, что телу Лхиры едва хватало в нем места. Деревянные балки поддерживали низкий потолок. Стены были земляные. Это место было до ужаса похоже на могилу. Фигура молодой жрицы начала уменьшаться в размере, пока не стали видны лишь черная тьма и в ней, словно капля крови, — медальон. Тогда Адхара увидела, что могила находится под огромной деревянной статуей. Высота скульптуры была самое меньшее двадцать локтей. Стыков между частями не было видно. Либо создавшие ее резчики не имели себе равных по мастерству, либо она была вырезана из одного ствола. Статуя изображала женщину с длинными волосами, которые обвивались вокруг ее худого тела. Концы прядей имели форму бутонов розы или ростков молодой зелени. В одной руке женщина держала дерево с кривым стволом и изогнутыми ветвями, в другой — горящий огонь. Ее лицо было суровым, почти мрачным. Адхаре показалось, что она уже видела это лицо и знает его даже слишком хорошо. У нее сжалось сердце от неприятного предчувствия.
Эта картина была перед ее глазами лишь одно мгновение, потом все исчезло в темноте, и Адхара снова видела только мерцающий пурпурный свет медальона.
Полный боли голос прошептал на свистящем языке эльфов:
Скорей. Приди скорей, пока я не умерла и Эрак Маар не погиб навсегда.
Адхара протянула руку к медальону и коснулась его. Как только концы ее пальцев дотронулись до его поверхности, ее руку пронзила боль. Эта боль спустилась вдоль бока и заполнила все ее тело.
Адхара закричала и вскочила с постели.
Она опять была в своей комнате в лагере повстанцев. Определить время было невозможно. Свет был таким же, как в тот момент, когда она уснула. Но кое-что изменилось: теперь она знала, где умирает Лхира.
7. ВОИНЫ-ТЕНИ
Молодые воины Нового Энавара стояли в парадном строю. Воздух был чист и прозрачен. Время было неподходящее для праздников, но Дубэ все же настояла на том, чтобы посвящение Амины в воины произошло публично и со всеми положенными почестями. В трудное время развлечения нужны людям больше, чем в мирные дни, а королева помнила, что у ее народа давно не было случая повеселиться.
В этот день жизнь преподнесла собравшимся два подарка — солнечную погоду и хорошую новость. Отряд солдат их армии сумел войти в столицу Земли Солнца — город Макрат, находившийся под властью Совета Мудрейших. Эти Мудрейшие на самом деле были просто неразборчивые в средствах люди, завладевшие Макратом в дни, когда из-за моровой болезни в городе не было никакой власти. В последнее время Калт был занят только одним — борьбой за возвращение столицы.
— Ты не думаешь, что есть более важные дела, чем отвоевывать город, где остались одни мертвецы? Эльфы продвигаются вперед. Скоро вся Земля Ветра будет в их руках, — заметила Дубэ, когда внук сказал ей, что намерен отвоевать Макрат и восстановить в нем законную власть.
— Ты знаешь, что мы проигрываем эту войну. Болезнь, конечно, отступила, но лишь на время: напиток Теаны не избавляет от нее полностью. И как раз потому, что все так плохо, настало время отвоевать Макрат. Я должен показать своему народу, что не покинул его в беде. Я должен дать людям что-то, благодаря чему они поверят, что у нас еще есть надежда. И сейчас самый подходящий момент для этого: болезнь стала уносить меньше жертв, и теперь мы можем сражаться на два фронта.
В конце концов Дубэ была вынуждена согласиться с ним.
Калт никогда не был на поле боя, но знал, что король должен внушать волю к победе, и потому показывался народу в облике воина. На нем были простые доспехи, подходившие больше для битвы, чем для торжества. Этих доспехов никогда не касались ни кровь, ни сталь вражеского клинка, но это было не важно. Дубэ видела, как народ смотрит на Калта. В глазах людей были восхищение и воскресшая надежда.
Она смотрела на своего внука и гордилась им.
Черные волосы Калта ярко блестели, глаза у него были ясные, взгляд серьезный. Во всем его облике была достойная сдержанность и сосредоточенность человека, который привык управлять другими. Калт был удивительно похож на своего отца Неора в те дни, когда тот был еще молод и полон сил. Настолько похож, что Дубэ почти готова была поверить, будто Неор не умер и судьба вернула ей сына. Но она знала, что это не так. Она должна была глубоко похоронить в сердце боль этой утраты. Время требовало от нее мужества и твердости духа. Ей нельзя было горевать. Но смерть сына нанесла ей неизлечимую рану. По ночам у Дубэ так сжималось горло от невыносимой боли, что она не могла дышать. Она мысленно спросила себя, в какой мере эта боль повлияла на ее решение пить омолаживающее зелье.