Последние из Валуа
Шрифт:
Рассказ этот мы повторять не будем – читатель уже знает его содержание, так как присутствовал при встрече мнимой графини Гвидичелли с людьми, которым было известно не только ее настоящее имя, но и цель ее приезда во Францию…
Когда Тофана закончила, граф воскликнул, нахмурившись:
– Дьявол! Дело обстоит более серьезно, нежели я полагал. Кто эти люди, которые знают столь многое? Возможно, Елена, вам следует рассказать об этой встрече королеве-матери.
– Я и намеревалась, но затем подумала…
– Подумали?
– Вдруг,
– Действительно, она может отослать вас обратно в Италию.
– А я хочу остаться во Франции, в Париже.
– Рядом с вашими сыновьями! Это понятно. Кроме того, слова этих людей… этого человека, так как с вами говорил только один из них…
– Да, и я узнаю его голос из тысячи, уверяю вас.
– Слова этого человека весьма туманны. «Не пройдет и трех месяцев, – заявил он вам, – как ты убедишься, что мы не обманывали тебя, говоря, что знаем имена тех двух персон, которых ты собираешься убить в Париже!» Но имена этих двух персон он ведь не назвал?
– Их он мне сообщить отказался.
– Возможно, он и не знал их. Пытался вас запугать, только и всего. Очевидно одно: этот человек и его спутники будут не из числа ваших друзей.
– Если то были мои враги, почему же они не убили меня, пока я находилась в их власти?
– Потому, что не хотели проливать мою кровь.
– Или же потому, что придумали для меня более жестокое наказание, чем смерть.
– Полноте! Что за мысль! Какое же наказание может быть более жестоким, чем смерть?
– Вот и я задаюсь этим вопросом со дня той проклятой встречи, но так и не нахожу ответа. Это-то меня и беспокоит.
– Ба! Несколько итальянцев, которых свел с вами случай и которых вы никогда больше не увидите! В любом случае Орио придется проследить за тем, чтобы у дома Рене не слонялись сомнительные личности. Я же, со своей стороны, при дворе, в городе, тоже обещаю вам приглядывать за теми, чье поведение покажется мне подозрительным. Кстати, который час? Полдень. Мой шурин должен ждать меня в доме д'Аджасета. Полагаю, Елена, вы от меня возвращаетесь домой?
– Да.
– Хорошо. Где-то между двумя и тремя часами я приведу к Рене маркиза Альбрицци и шевалье Базаччо, так как они изъявили желание приобрести у него перчатки и какой-нибудь парфюм. Если вам будет угодно, можете взглянуть на этих господ.
– Для чего? Какое мне до них дело?
– Кто знает… Шевалье Базаччо – чрезвычайно интересный мужчина.
– Я же вам сказала, Лоренцано, что больше не способна любить.
– Вздор! Вы же признались, что она после стольких лет вспыхнула в вашем сердце с необычайною силой – так почему бы ей не вспыхнуть снова?
Размышляя таким образом, граф провел рукой по волосам и внезапно издал восклицание, в ответ на которое Тофана, сама
Волосы графа переняли пример его зубов, начав выпадать – машинальным жестом, который он только что сделал, он вырвал огромный их клок.
– Определенно, мой бедный друг, – промолвила Тофана, вставая, – над вами довлеет злой рок. Сначала – зубы, теперь вот – ваша шевелюра. Если я должна обзавестись любовником, дабы развлечься, то вам не мешало бы пригласить к себе врача, и как можно скорее.
Тофана удалилась, оставив графа погруженным в печальное созерцание дорогих его сердцу прядей, отделившихся от головы столь странным образом.
Карета доставила ее на улицу Сент-Оноре.
Сицилийке было не до графа; она думала только о прекрасном графе де Гастине, смерть которого могла бы предупредить одним словом, обращенным к дез Адре, но не сделала этого из ложной гордости. Горько упрекала она себя за эту гордость, а затем утешилась мыслью, что Филипп, даже если бы она спасла его, никогда не смог принадлежать ей. Уж лучше знать, что он пребывает в сырой земле, нежели в объятиях другой!
Чтобы рассеяться немного от охватившей ее внезапно тоски, Великая Отравительница села к окну, мимо которого то и дело проезжали верховые и сновали пешеходы.
В это мгновение из-за угла показались три вельможи, которых сопровождали полдюжины слуг, и направились к лавке Рене. Одним из этих вельмож был граф Лоренцано, вторым, тем, что шел по его левую руку, должно быть, маркиз Альбрицци.
Тофана никогда прежде его не видела, но узнала тотчас же – по невероятному сходству с его сестрой, с которой она не единожды встречалась в Неаполе. Даже слишком часто – к несчастью для бедняжки!
Но третий вельможа… Был ли то Карло Базаччо, о котором говорил граф Лоренцано, этот неаполитанец, друг маркиза Альбрицци, вернувшийся вместе с ним из Америки?
Нет! Этим человеком был Филипп де Гастин!
Сердце, все ее чувства, затрепетавшие при его виде, подсказывали Елене, что глаза ее не обманывают.
Но Филипп де Гастин был блондином, тогда как этот – брюнетом, к тому же гораздо более смуглым. И более высоким, как ей показалось.
О, она верно сошла с ума! Разве Филипп де Гастин не был убит бароном дез Адре?
Но даже если представить, что ему удалось выжить в случившейся в замке Ла Мюр кровавой бойне, зачем ему понадобилось превращаться в шевалье Карло Базаччо?
Лоренцано, Альбрицци и Базаччо неспешной походкой приближались к дому Рене.
Тофана дважды позвонила в колокольчик, и на зов ее прибежал Орио.
– Открой окно, – приказала оруженосцу Великая Отравительница, – взгляни на этих господ, что идут с графом Лоренцано, и скажи мне, на кого похож один из них?
Оруженосец повиновался; он открыл окно, тогда как госпожа его отошла в глубь комнаты.