Последние километры(Роман)
Шрифт:
— Воюете? — И смеясь добавил: — На карте бить фашистов легче, правда?
— Не всегда, — ответил Нечипоренко. — Ивана Гавриловича от этой карты тошнит. Офицер связи догнал его на берегу Одера, когда он готовился к броску.
— А это верно, — признался комбриг. — Как говорится, видит око, да зуб неймет.
— Ничего, все еще впереди, — заверил член Военного совета. — Зато какая миссия возлагается на вашу бригаду.
— Знаю, Силезия.
— А точнее?
— Район Глогау — Губен.
— Это общее направление операции, которую осуществит армия, — уточнил
— Это название вам ничего не напоминает? — спросил комбрига Маланин.
— Крупный промышленный город, железнодорожный узел, важный порт на Глейвицком канале…
— И все? — Андрей Викторович пришел на помощь. — Про Сараево помните?
— Сербский город, где в четырнадцатом году был убит наследник австро-венгерского престола Фердинанд и его жена. Это стало формальной причиной первой мировой войны.
— Вот-вот. Приблизительно такую же роль во второй мировой войне сыграл Глейвиц. Гитлер тогда еще побаивался беспричинно напасть на Польшу, с которой Англия и Франция заключили договор о взаимопомощи. Фюреру нужен был формальный повод. Поэтому группа немецких уголовных преступников, переодетая в форму польских жолнежей, под командованием эсэсовского генерала Отто Скорцени тридцатого августа тридцать девятого года напала на этот пограничный немецкий городок, подняла стрельбу и разгромила радиостанцию. А в ночь на первое сентября…
— Это уже и мои ученики знали, — закончил Березовский. — Немецко-фашистские войска перешли границу Польши.
— Следовательно, ваша миссия в самом деле историческая.
Командарм смотрел на Березовского с еле заметной иронией: упоминание о гражданской профессии, чрезмерная эмоциональность казались ему странными.
А член Военного совета продолжал:
— Герхарта Гауптмана читали?
— А как же. «Ткачи», «Потонувший колокол».
— Вот и хорошо.
— Что, подтвердилось? — спросил Нечипоренко.
— Да. — В голосе Маланина звучала взволнованность. — Живой. Есть данные, что, хотя Гитлер афишировал профашистские настроения писателя, старик потихоньку писал антигитлеровские стихи. Вот бы нам их раздобыть! — Он снова обратился к Березовскому: — Я уже звонил Терпугову… Это был бы серьезный козырь в работе с местным населением.
— А где сейчас Гауптман?
— В Силезии, на вашем участке наступления. Село Агнетендорф, вилла «Визенштейн». Запишите. Вы должны сделать все, чтобы гитлеровцы не успели насильно эвакуировать выдающегося писателя или чтобы он не погиб во время возможного боя.
— Задача почетная, — согласился комбриг. — Но я буду просить…
— Что там еще? — прервал Нечипоренко.
— Нужна мотопехота.
— Нет.
— А сибиряки?
— Какие сибиряки? — На лице Нечипоренко была святая невинность. Член Военного совета улыбался прищуренными близорукими глазами.
— Откуда эта информированность? — подтрунивал командарм.
Но Березовский был настроен решительно.
— Рейд обеспечиваю, а освоение территории — нет.
— Хорошо! — сказал командарм. — Дадим автоматчиков. Но с одним условием: скажите, откуда
Пришлось рассказать о сценке на дороге. Командарм насупился, а Маланин добродушно рассмеялся:
— Меня самого чуть было не задержали. Строгие ребята!
Попрощавшись, комбриг неслышно ступал по мягким, как сухая трава, шкурам, и не знал — радоваться ему или огорчаться? Задание важное и почетное, но… Другие тем временем пойдут на Берлин!..
Командный пункт бригады немедленно перебазировался в Гейнцдорф — силезский городок под веселыми черепичными крышами, затерявшийся в типично немецком лесу. Идеально прочищенные междурядья и просеки, каждое дерево проштамповано, имеет свой номер, записано в книге. Развернув ее, лесничий видит, какое дерево следует подкармливать или лечить, а какое — выкорчевать, дабы на его месте посадить другое. Лес от такого ухода в большом выигрыше, но в то же время он много и проигрывает. Ибо что же это за лес без единого перекошенного ствола, поваленного дерева, цветущего куста, ореховых зарослей, сказочного царства папоротника! Стоит он и вытянутыми участками молчаливых деревьев напоминает вымуштрованных солдат.
Белые полотнища капитуляции еще развевались над Гейнцдорфом, а Семен Семенович Майстренко уже распоряжался здесь, будто у себя дома. Он радостно доложил комбригу, что в селе все в порядке: три четверти населения — поляки, встречают советских солдат как освободителей и братьев.
Освоившись в отведенном ему доме, Иван Гаврилович сразу же позвонил майору Тищенко: необходимы разведывательные данные. Вместо Тищенко ответил капитан Осика: Степан Иосифович заболел, лежит в инфекционной палате. Аглая Дмитриевна подтвердила: у майора Тищенко болезнь Боткина. Состояние серьезное.
Поговорил с Майстренко и Никольским — вечные вопросы снабжения в бою, преодоление вражеских фортификаций, связался с Соханем. Штабной чародей уже договорился с Корчебоковым относительно мотопехоты. Авиаторы, несмотря на нелетную погоду, обещают штурмовики. И за это спасибо.
Вошел Терпугов с письмами. Снова эти печальные похоронки! Родителям старшего лейтенанта Коваленко, семьям других погибших. Сколько он еще подпишет их до конца войны?
После этого вызвал Осику, длинноногого, горбоносого капитана, который замещал Тищенко на время его болезни. Задание разведчикам: немедленно раздобыть информацию о позициях противника на данном участке, раскрыть его замыслы.
Звено ночных бомбардировщиков У-2, которым командует Инна Потурмак, после спешных приготовлений взлетело в ночное небо. Десант разведчиков — капитан Осика, сержант Непейвода и рядовой Лихобаб — разместился в трех самолетах позади летчиц на штурманских местах. Втиснуться в узкие сиденья с громоздкими парашютами было нелегко. К тому же каждый из них кроме автомата с запасными дисками имел еще и дополнительный груз: Осика — радиопередатчик, Непейвода — ручные гранаты, Лихобаб — пакет с сухим пайком на всех. Оделись в черные суконные униформы, теплые куртки, черные береты — обычную одежду силезских горняков.