Последние похождения Арсена Люпэна. Часть I: Двойная жизнь Арсена Люпэна
Шрифт:
Господин Ленорман нашел ее в одной из гостиных, сраженную известием, без слез, с искаженным страданием лицом; неутихающая дрожь била ее, словно в лихорадке.
Это была довольно высокая женщина, черноволосая, чьи большие черные, прекрасные глаза казались наполненными маленькими золотистыми точками, подобными блесткам, сияющим во мраке. Господин Кессельбах познакомился с нею в Голландии, где Долорес родилась в старинной испанской семье Амонти. Он в нее сразу же влюбился и вот уже четыре года их союз, скрепленный преданностью и любовью, оставался безоблачно счастливым.
Господин Ленорман представился. Она без слов посмотрела на него, и он умолк, не зная, дошли ли до нее его слова. Затем, совсем внезапно, она зарыдала и попросила, чтобы ее провели к мужу.
Вернувшись в холл, господин Ленорман встретил Гуреля, который его искал: в руке он держал шляпу, которую тут же протянул шефу.
— Вот что я нашел, патрон… Понятно откуда это, не так ли?
Находка оказалась шляпой из мягкого черного фетра. Внутри — ни подкладки, ни этикетки.
— Где ты ее подобрал?
— На площадке служебной лестницы, на третьем этаже.
— А на других этажах?
— Ничего. Мы искали везде. Остается только второй этаж. Место, где лежала шляпа, говорит о том, что он туда уже спускался. Горим, патрон.
— Охотно верю.
На лестнице, в самом низу, господин Ленорман остановился.
— Отправляйся к комиссару и передай ему распоряжение: поставить внизу каждой лестницы двух человек с револьверами наготове. Пойми, Гурель, если мы не спасем Чемпэна и преступник сбежит, я пропал. Вот уже два часа я занимаюсь совсем не тем, чем нужно.
Он поднялся по лестнице. На втором этаже ему встретились двое полицейских в сопровождении служащего, выходивших из номера. Коридор был пуст, гостиничный персонал не осмеливался в него входить. Многие же постояльцы заперлись на двойной оборот в своих комнатах, так что каждый раз приходилось подолгу стучать и вести переговоры, прежде чем двери открывались. Немного дальше господин Ленорман заметил другую группу полицейских, проверявших номера, а в конце коридора — еще одну, приближавшуюся со стороны угла, то есть тех комнат, которые находились над улицей Иудеи. И вдруг увидел, как они с криками куда-то побежали, сразу исчезнув из виду. Он поспешил следом.
Полицейские остановились посередине коридора. У их ног, загораживая проход, ничком на ковре лежало чье-то тело. Господин Ленорман наклонился и приподнял неподвижную голову.
— Чемпэн, — прошептал он. — Мертв.
Он осмотрел труп секретаря. Трикотажный шарф из белого шелка перетягивал горло. Ленорман его развязал. Показались красные пятна, и он увидел, что шарф удерживал на затылке толстый ватный тампон, пропитанный кровью.
Под ним была рана, во всем подобная прежним. Четкая, ясная, безжалостная.
Извещенные без промедления, прибежали господин Формери и полицейский комиссар.
— Никто не выходил? — спросил шеф. — Никто не поднимал тревоги?
— Никто, — доложил комиссар. — Двое наших сторожат внизу каждую лестницу. — Может быть, он поднялся наверх?
— Нет! Нет!
— Но кто-то его, наверно, встречал.
— Нет… Это случилось, по-видимому, давно. Руки уже остыли. Убийство, вероятно, было совершено сразу же после предыдущего. Сразу же после того, как убийца и жертва пробрались сюда по служебной лестнице.
— Но труп должны были увидеть! Подумайте только, за минувшие два часа здесь прошло не менее полусотни человек!..
— Значит, трупа здесь не было.
— Где же он находился?
— О! Откуда мне это знать! — резко отвечал шеф Сюрте. — Поступайте, как я, ищите… Разговоры ни к чему не приведут!
Жилистой рукой господин Ленорман яростно похлопывал по набалдашнику своей трости, пристально разглядывая труп, молчаливый и задумчивый. Наконец произнес:
— Господин комиссар, сделайте одолжение, прикажите отнести тело в незанятую комнату. И позвать туда врача. Господин директор, благоволите открыть мне двери всех помещений в этом коридоре.
Слева находились три комнаты и два салона, составлявшие незанятые апартаменты; господин Ленорман осмотрел их. Справа — четыре комнаты. Из них две были заняты неким господином Ревердатом и итальянцем бароном Джакомиччи; оба в это время отсутствовали. В третьей комнате обнаружили старую деву — англичанку, еще не встававшую с постели, а в четвертой — англичанина, который мирно курил и читал книгу и которого не смог от этого отвлечь доносившийся из коридора шум. Его звали майором Парбери. Обыски и допросы и здесь ничего не дали. Старая дама и до появления полицейских не слышала ничего — ни звуков борьбы, ни криков раненого, ни ссоры. Майор Парбери — и того меньше.
Кроме того, не было найдено ни единой явственной улики, пятен крови, ничего такого, что позволяло бы предположить, что несчастный Чемпэн побывал в одной из этих комнат.
— Странно, — бормотал следователь. — Действительно очень странно.
И наивно добавил:
— Я понимаю все меньше и меньше. Целый ряд обстоятельств от меня совершенно ускользает. Что вы об этом думаете, мсье Ленорман?
Господин Ленорман, вероятно, собирался уже ответить резкой отповедью, в каких обычно проявлялась его невоспитанность, когда появился запыхавшийся Гурель:
— Шеф, вот что мы нашли… Только что… Внизу… В конторе отеля… На стуле…
Это был не слишком большой пакет, завернутый в черную саржу.
— Вы его вскрывали? — спросил начальник Сюрте.
— Да, но, увидев содержимое, завернули обратно, точно так, как было… Очень плотно перевязан, можете убедиться сами.
— Развяжи!
Гурель снял обертку и извлек брюки и пиджак из черного мольтона. Дальше был запятнанный кровью портфель, еще мокрый; по-видимому, его недавно вымыли, чтобы уничтожить отпечатки пальцев. В портфеле лежал стальной стилет с украшенной золотом рукояткой. Он был красен от крови, от крови трех человек, убитых за несколько часов невидимой рукой, в гуще толпы из трех сотен человек, сновавших во все стороны в огромной гостинице. Эдвардс, слуга, сразу узнал стилет, принадлежавший его хозяину.