Последние сто дней рейха
Шрифт:
Гитлер впервые разговаривал с Мантейфелем на повышенных тонах, и тому это не понравилось.
— Разве Мантейфель и его офицеры были когда-нибудь лгунами? Кто это сказал?
Единственным свидетелем разговора оказался адъютант Гитлера, у которого от удивления открылся рот. Даже Гитлер заморгал глазами, встретив неожиданный отпор, и тут же поправился, объяснив, что он не имел в виду Мантейфеля и его подчиненных, а затем спокойно и сдержанно стал говорить о положении на фронтах. Мантейфель поразился, что Гитлер не придает значения превосходству союзников в воздухе, и ему пришлось объяснить, что в районе Рейна в дневное время невозможно никакое передвижение войск — ни колонн, ни одиночных машин, — поскольку все расстреливалось
— В это трудно поверить, — только и заметил фюрер.
— За последние несколько месяцев были расстреляны три машины, в которых находился я лично, — парировал Мантейфель, но Гитлер ничего не сказал, так как его это настолько впечатлило, что он стоял с открытым ртом.
Тогда он сказал Мантейфелю, что затишье на Восточном фронте лишь временное. Войска Жукова численностью 750 000 стояли на Одере, в часе езды от Берлина. Для обороны столицы Гиммлер полностью реорганизовал группу армий «Висла». Все имеющиеся силы поспешно собрали в две армии: одна из них под командованием генерала Теодора Буссе находилась за Франкфуртом и Кюстрином; вторая армия держала оборону на левом фланге генерала, растянувшись до самого Балтийского моря; этой армии требуется командующий, человек, который знает как воевать с русскими. Гитлер сказал об этом Мантейфелю и приказал отправиться к рейхсфюреру Гиммлеру в его штаб. Мантейфелю было известно, что Гиммлер лишь формально командует группой армий, и ему это показалось нелепым, и он не мог не спросить Гитлера об этом.
Гитлер пожал плечами и извиняющимся тоном ответил:
— Гиммлера назначили командующим лишь из политических соображений.
В приемной Мантейфеля встретил Кейтель.
— Я слышал, что вы сказали фюреру. Вам не следовало этого делать. Ему и так хватает проблем!
4 марта в 9 часов утра американские войска получили приказ при первой же возможности атаковать немецкие укрепления на Рейне. Полковник Эдвард Кимболл, командовавший подразделением 8-й бронетанковой дивизии, получил приказ взять Рейнберг, маленький городок, находившийся в трех километрах от реки на самом северном участке линии фронта, сосредоточения войск Симпсона. Им было дано указание продолжать безостановочное наступление, и если Рейнберг удастся взять без осложнений, то форсировать Рейн и закрепиться на плацдарме. Кимболлу требовалось захватить Рейнберг до вечера следующего дня, чтобы не дать немцам закрепиться. Его соединение воевало очень хорошо, и ему впервые предоставили возможность действовать самостоятельно, не в составе армии, и быть первым.
В предрассветной серой мгле первые части прошли через линию обороны 35-й пехотной дивизии в направлении на Камп-Линтфорт, в двенадцати километрах к северо-западу. Еще через восемь километров лежал город Рейнберг. Оперативное соединение Розбороу, состоявшее в основном из пехоты, шло впереди всех. Ему предстояло очистить Камп-Линтфорт и прорваться к Рейнбергу. Перед оперативным соединением полковника Джона Ван Хоутена, состоявшим из танковых подразделений, стояла задача следовать за пехотой и завладеть Рейнбергом. В войсках поднялось боевое настроение, как только по данным разведки стало известно, что немцы на этом направлении имеют всего лишь три самоходные установки и 300 деморализованных солдат. Итак, этой ночью американцам предстояло вершить историю.
Союзники не встретили сопротивления в Камп-Линтфорте, но в три часа поступило донесение с фронта: капитан К. Такер, командир разведывательного подразделения, докладывал, что при подходе к Рейнбергу перед его солдатами "разверзся ад". Оказалось, что городок защищали гораздо большие силы, чем 300 солдат и три самоходки.
Кимболл решил, что слишком поздно вызывать авиацию. Единственным выходом из создавшегося положения представлялся быстрый бросок танков и мотопехоты. Поддержка артиллерии была бы бессмысленной,
Через несколько минут Ван Хоутен встретил человека, который доложил о реальной ситуации в Рейнберге — капитана Такера. "Усильте разведку вдвое и продолжайте прорыв", — приказал Ван Хоутен.
Такер поехал в восточном направлении и тут же попал под обстрел противника. Подавив сопротивление, он пошел дальше. Ван Хоутен видел, как капитан направлялся на север, и передал ему по рации: "Бери вправо!".
"Я бью немцев и справа, и слева", — ответил весело Такер. Пехоте приходилось туго, и через полчаса немцы прижали ее огнем к земле. Обстановка ухудшалась, и майор Эдвард Гурни на легких танках предпринял атаку города с запада.
Менее чем через пятнадцать минут Гурни докладывал Кимболлу, что он уже потерял девять танков и ему срочно требуется помощь. Кимболл собрал всю пехоту, которая у него была, посадил на бронетранспортеры и сам отправился к месту боя. Они подъехали к взорванному мосту, и он дал знак солдатам следовать за ним под шквальным огнем противника. Атакующие увидели тягостную картину: девять горящих танков Гурни, из люков которых свешивались тела танкистов, словно те все еще пытались вылезти из машин и спастись.
Кимболл нашел Гурни, который готовился к очередной атаке на Рейнберг силами восемнадцати танков и трех полугусеничных вездеходов. Вместе с подкреплением атакующие предприняли новую попытку захватить город. Группа попала под перекрестный огонь немцев. Солдатам пришлось укрыться в траншее. Гурни получил ранение в живот и теперь лежал в канаве вместе с другими. Часы показывали 16 часов 30 минут. "Если хотите жить, то надо выбираться отсюда", — крикнул кто-то. В пятидесяти метрах Кимболл увидел жилой дом и побежал к нему вместе с одним солдатом. 88-миллиметровый снаряд ударился в стену всего лишь в полутора метрах над головой Кимболла, и тот упал на землю. Его примеру последовал и солдат. Затем по грязи зачавкали пули, и американцы залезли в подвал через окно. Солдат прикурил сигарету и передал ее полковнику. Оба никак не могли отдышаться.
— Полковник, — произнес солдат, — слава Богу, нам удалось это сделать.
— Это точно, — Кимболл пожал ему руку.
Менее чем в пятидесяти километрах к югу Ходжес также приближался к Рейну и четвертому по величине городу Германии — Кельну. За две недели 7-й корпус генерал-лейтенанта Дж. Лотон Коллинза не только надежно прикрыл правый фланг Симпсона, но и своими передовыми частями обеспечил 1-й армии проход на всем пути к Рейну. Операция, ставившая первоначально незначительные задачи, стала развиваться так стремительно, что Ходжес мудро решил предоставить Коллинзу полную свободу действий.
Две дивизии Коллинза — 104-я пехотная и 3-я бронетанковая — наступали на Кельн с таким напором, что 71-й немецкий корпус, защищавший этот район, был вынужден беспорядочно отступить. Командир корпуса генерал Фридрих Кехлинг имел в своем распоряжении только, две измотанные дивизии — 9-ю танковую и 363-ю пехотную.
Передовые части американской 3-й бронетанковой дивизии начали атаковать немцев в 14 километрах к северу от Кельна. Генерал видел, как американские танки добивают остатки 9-й бронетанковой дивизии, и был вынужден покинуть свой командный пункт. Под огнем противника Кехлинг отступил на несколько километров к Меркениху. В подвале пивного завода он нашел командира 9-й бронетанковой дивизии, который доложил, что его части отступают, пытаясь сохранить боевой порядок. О 363-й дивизии не поступало никаких сообщений.