Последнии? штрих
Шрифт:
– Что тебе нужно? – бросил Велихов.
– Узнаешь. Сейчас мы с тобой уедем отсюда. А завтра решим, что и как.
– Решим, или ты решишь? – процедил Сергей.
– Будет зависеть от тебя, – довольно осклабился полковник.
Когда они вышли на улицу, уже совсем стемнело. Где-то вдали светился одинокий фонарь. Свежий, слегка морозный воздух бодрил после душного, пропитанного неприятными запахами помещения. Сергей, которого крепко держали за локти двое парней в кожанках, незаметно повел головой, осматривая улицу. Он не собирался бежать, хотя, оценив обстановку, по привычке мгновенно составил план побега. Ни парни, вцепившиеся в его локти, ни наручники, ни Ракитин, стоящий у припаркованной возле тротуара машины, не смогли бы помешать ему. Более того, полковник сам бы оказался у него в заложниках, ну а парни… Парней пришлось бы валить наглухо. Неприятно заныло где-то в груди. Наглухо! Молодые, здоровые, верящие, что творят добро, но, по-видимому, не осознающие до конца, с кем имеют дело. Простые оперативники. Ракитин стоит, гордо
Ракитин открыл заднюю дверь внедорожника, парни подтолкнули Велихова, и он покорно полез в салон. «Кожанки» уселись по обе стороны от него, плотно зажав своими крепкими боками. Ракитин взгромоздился на переднее пассажирское сиденье и жестом приказал водителю трогать. В тот же момент сидящий справа от Сергея натянул ему на голову вязанную шапочку, закрывая лицо до самой шеи.
«Ну хоть что-то по инструкции», – усмехнулся про себя пленник, откинулся на спинку сиденья и расслабился.
Через полчаса быстрой езды машина затормозила, послышался характерный звук открывающихся ворот, они опять медленно покатили вперёд и, наконец, остановились. Один из парней сдернул шапку с головы Сергея и выпрыгнул из салона авто.
– Выходи! – коротко приказал он, чуть отойдя в сторону от двери.
Пленник осторожно ступил на асфальт площадки перед окруженным вековыми соснами старым двухэтажным особняком. Оперативник тут же подтолкнул его вперёд, к открытой настежь входной двери, где Ракитин снял с него наручники и любезным жестом пригласил пройти внутрь. Большой холл с двумя кожаными диванами и парой кресел, низенький столик перед ними, белые стены и тяжелые, наглухо задёрнутые, серые портьеры, лестница на второй этаж. Их встречали три сотрудника в тёмных строгих костюмах, которые не только по внешнему виду, но и по поведению разительно отличались от сопровождавших пленника оперативников. «Спецы, волкодавы, – мелькнуло в голове у Велихова, – этих просто так не вырубишь». Впрочем, он по-прежнему не собирался предпринимать никаких действий. Война план покажет, ну а потом… Потом видно будет.
– Отведите его в шестой номер, – бросил полковник охранникам и добавил, обращаясь непосредственно к Велихову: – Сегодня отдыхай, а с утра… В общем, понял.
Он развернулся, вышел на улицу, и через секунды послышался звук отъезжающей машины.
Шестой номер находился на втором этаже, куда вела довольно широкая деревянная лестница с резными перилами. Сопровождавшие Велихова сотрудники прекрасно знали и чётко соблюдали инструкции. По всей видимости, они были предупреждены, с кем имеют дело, и не собирались давать пленнику никаких шансов для побега. Один из них быстро взбежал по лестнице и замер на верхней площадке, второй подтолкнул Велихова вперед и, когда тот начал подниматься по ступеням, последовал сзади на некотором расстоянии. Они преодолели половину пути, и вслед за ними двинулся третий. Широкий коридор второго этажа с рядами крепких дубовых дверей по обе стороны заканчивался высоким окном, до самого пола занавешенным белыми сетчатыми гардинами. Первый охранник открыл ключом одну из дверей и распахнул её.
Едва Велихов шагнул в комнату с застоявшимся воздухом – ему показалось, что пахнет старыми газетами, – как входная дверь захлопнулась за его спиной. Он прошел к окну, отдернул штору, немного повозился со шпингалетами и потянул на себя створку. Та распахнулась, и в комнату ворвался сырой, пахнущий мокрой землёй и прелыми листьями осенний воздух. Сергей ухватился рукой за толстый прут решётки и выглянул наружу. Окружающее дом пространство скрывалось в промозглой тьме, огромные сосны и уходящая от дома бетонная дорожка – вот и всё, что он смог рассмотреть из окна. Он прикрыл створку, оставив только узкую щель, и осмотрелся. Судя по интерьеру, особняк был построен ещё в тридцатые годы прошлого века и практически не претерпел изменений с тех пор. Деревянные панели, доходящие почти до середины стен, мебель из той же эпохи: широченная кровать, две тумбочки, огромный двустворчатый шкаф, стол и два венских стула.
Велихов подошёл к старинному зеркалу в деревянной раме, ухватил себя за небритый подбородок и повертел головой. Хорош! Стареешь… Вляпался по самое не хочу. Он приблизил лицо к зеркальной поверхности, внимательно всмотрелся в отражение. До сих пор не смог привыкнуть к своему новому облику, хотя с момента той злосчастной аварии прошло уже десять лет. Лопнула шина переднего колеса, и его автомобиль, перевернувшись на трассе, рухнул с обрыва, превращаясь в комок искореженного металла, но, на его счастье, не взорвался. Ни одной серьезной травмы, если не считать треснувших рёбер, растяжений и ушибов, а вот лицо неслабо пострадало. Нет, он не скучал по своей прошлой внешности, да и о чём было жалеть? Он никогда не считал себя красавцем, поэтому попросил хирурга, собиравшего его лицо по кусочкам, не пытаться воссоздавать оригинал, и тот придал ему довольно брутальный вид. Теперь Сергей, с его подтянутой спортивной фигурой, несмотря на возраст выглядел довольно привлекательно. Он выделялся из толпы, и женщины стали задерживать на нём взгляды. С одной стороны, это было хорошо, но только с одной – в смысле женщин. В остальном – совершенно не годилось для оперативной работы, тем более работы разведчика. Это в кино шпионы сплошь широкоплечие здоровяки с суровыми лицами, цепкими взглядами и квадратными подбородками, в жизни такой типаж абсолютно не годился на эту роль. Прежнее лицо Сергея было бы абсолютно невыразительным и незапоминающимся, если бы не яркие и красивые карие глаза, совершенно не сочетающиеся с остальными заурядными чертами. Но этот «недостаток» он всегда ловко скрывал за стеклами слегка тонированных очков.
Велихов ещё с минуту придирчиво рассматривал своё отражение, трогая пальцами припухший подбородок и ссадину на макушке. Рана пустяковая, кровь уже не шла, хотя не мешало бы обработать чем-нибудь. Он отвернулся от зеркала, сбросил кожанку на кресло и, на ходу стягивая с себя свитер, пошлёпал в ванную комнату. Окинул взглядом стены, выложенные слегка поблекшим от времени кафелем, сантехнику брежневских времён, открыл кран над чугунной ванной, попробовал рукой воду и удовлетворённо кхекнул. Горячий душ – самое то, чтобы привести себя чувство. Уперев поднятые над головой руки в стену, он довольно долго стоял под приятно массирующими спину струями из душевой лейки, затем тщательно намылился с головы до ног, а когда смыл пенные хлопья, почувствовал, как из тела уходит усталость. Тщательно вытершись жестким махровым полотенцем, он оделся, осторожно, двумя пальцами взял лежащую на стеклянной полке перед зеркалом расчёску и внимательно осмотрел её. То же проделал с зубной щёткой. Надо же, новые… Вернув щётку на место, расчесал волосы, стараясь не задеть рану на голове, и вернулся в комнату.
Вперив взгляд в матовую черноту ночи, Сергей застыл у окна. Он вновь чувствовал себя внутри системы. Системы, которая порождает таких циничных чудовищ, как Ракитин. Тех, для кого при достижении цели не существует никаких норм морали и нравственности. Давно забытое чувство… Впрочем, раньше он и сам не заморачивался в выборе средств при выполнении заданий, оставляя за собой шлейф боли и пустоты. Он убивал и не чувствовал никакой вины; наводил ствол пистолета, смотрел в помутневшие от страха глаза, нажимал на курок. Погашенный глушителем звук, отдача от выстрела, запах пороховой гари – дело сделано. И ничего уже не изменишь, не искупишь, и теперь ему приходится жить с этим. Всё произошедшее за последний месяц напрочь сломало с трудом выстроенную размеренную жизнь. Человек из прошлого грубо и дерзко вмешался в его судьбу.
Заворочался ключа в замке. Велихов прикрыл створку окна и повернулся к двери. Держа в руках поднос с ужином, в комнату боком протиснулся один из охранников. Сергей молча наблюдал за ним, не преминув отметить, что второй стоит в дверном проёме с пистолетом наизготовку – чётко соблюдают инструкцию. Вошедший аккуратно поставил поднос на стол, попятился к выходу, вышел в коридор и захлопнул дверь. Сергей подошел и, не присаживаясь, уставился на поднос. Есть не хотелось, несмотря на то что кроме пары глотков пива в его желудке с утра ничего не побывало. Натюрморт – гречка, две котлеты, тонко нарезанный кружками огурец на отдельной тарелке, три кусочка хлеба и стакан компота – вызвал лёгкую улыбку. Где-то очень глубоко внутри колыхнулись воспоминания: школьная столовая, затем армейская – практически всегда один и тот же ассортимент. Слегка наклонившись, он втянул носом воздух: а ничего, может и вкусно… Запах котлет пробудил аппетит, в животе заурчало, и Сергей быстро устроился за столом. Котлетки оказались нежными и сочными, не в пример давним, из его юности: те были жирные сухари, перемешанные с жилистым фаршем, и резко пахли чесноком. Кто-то из поваров поведал ему, что чеснок добавляли в больших количествах, чтобы скрыть запах несвежего мяса. Рассыпчатая гречка, пропитанная сытной мясной подливкой, даже на вид отличалась от советской, общепитовский. Сергей вооружился ложкой – единственным столовым прибором на подносе, – и быстро принялся за ужин. По привычке, возникшей ещё в далёком детстве, когда они с братом наперегонки уплетали еду с одной сковороды, он менее чем за минуту очистил стоящие на подносе тарелки, облизал ложку и расслабленно откинулся на спинку стула. Мозг отреагировал на сытый желудок, потихоньку впадая в блаженно-сонливое состояние. Велихов тряхнул головой, отгоняя сон, дошел до кровати и завалился прямо на покрывало.
Мысли, запертые в подсознании, которые он подавлял все последние часы – мысли о дочери – предательски зашевелились в голове, вызывая чувство острой досады и раздражения. Получалось, что сам того не желая, он подставил её. Виноват, кругом виноват! Если бы тогда пуля, застрявшая в бронике, достигла цели, то не было бы всего этого. Дочь жила бы спокойно, училась в университете, гуляла с друзьями и не стала бы разменной монетой в грязной игре, затеянной «конторой». Велихов заложил руки за голову, потянулся и резко выдохнул. Если бы да кабы! Если бы… Если бы не умерла мама, если бы он не поехал на похороны, если бы не встретил одноклассницу Аню, если бы она просто шуганула его и Даша не появилась бы на свет. Если, если, если… Чёрт, что он несёт! На самом деле существует только одно «если»: Ракитин и тот, кто стоит за ним. Именно они сломали ему карьеру и саму жизнь. Кем бы он был сейчас, если бы не они, если бы не их подстава? Хотя его, нынешнего, абсолютно не прельщала карьера цепного пса государства – киллера-ликвидатора, исполнителя непонятных приговоров.