Последний американец
Шрифт:
Командование Лагеря не подвело его ожиданий.
Уже следующий день после прибытия они сделали очень «весёлым» для новобранцев.
Начать хотя бы с того, что выспаться после длительных переездов новобранцам не дали — подняли до восхода солнца.
Среди ночи Диего — Сергея буквально выбросил из кровати дикий рёв. Он сразу и не понял, что это. Стоял в защитой стойке, босой на земляном полу и лихорадочно соображал, что это могло бы быть. На сирену похоже не было. Но уже через секунду ощутил, что в этом
А рёвом он показался потому, что в этом Лагере очень сильно сэкономили на звуковоспроизводящей аппаратуре, потому за хрипом и скрипом большая часть мелодии просто потерялась. Впрочем, не содержание и никакие другие качества сего произведения не были в данный момент важны. Главное, эта музыкальная жуть была предназначена для подъёма новобранцев, которые не смотря ни на что, продолжали нагло дрыхнуть, натянув на головы одеяла и заткнув уши. Сообразив что к чему Диего — Сергей быстро оделся и выскочил наружу из палатки.
На выходе он чуть не сшиб некоего злобного субъекта в форме младшего офицера. Оба обоюдно шарахнулись друг от друга. Причём офицер бросил несколько удивлённый взгляд на Диего прежде чем нырнуть в палатку из которой тот только что выпрыгнул.
На плацу, в свете зари его встретил лишь один поджарый сержант.
Тот прохаживался вдоль линии, начерченной для тупых новобранцев прямо по грунту и, как было видно пребывал в благодушном настроении. Холодный воздух его не трогал, в отличие от привыкших к комфорту новобранцев, но когда он увидел перед собой Диего — вздрогнул. Явно не от холода. От неожиданности.
Сфокусировал глаза, принял подобающий зверский вид и кинулся в атаку на курсанта.
— Кто такой? Имя!
— Гонсалес, сэр! — браво ответил Диего, вспоминая литературный шедевр полуторатысячелетней давности, где был описан один такой персонаж, в армии, что косил под идиота. Диего вдруг стало очень сильно охота проверить, а вот здесь это как пройдёт?
— Что, самый умный и правильный? Смиррна!
— Стараюсь, сэр! Соответствовать, так — сказать, с-сэр!!! — тупо гаркнул Диего ещё более вытягиваясь по стойке смирно.
— Много болтаешь курсант!
— Виноват сэр!
Сержант подозрительно хмыкнул и обошёл наглого курсанта кругом.
— И что ты ещё умеешь, кроме как браво орать «виноват с-сэр!»? Чему тебя ещё дома научили?
— Драться сэр! — с идиотическим энтузиазмом заявил Диего.
— Ах ты ещё и драться умеешь! — почти ласково произнёс сержант, многозначительно разминая пальцы. — и каким стилем ты владеешь? Какой предпочитаешь?
— Уличный стиль, сэр! Я ему учился.
— Да чему вы вообще можете обучиться на улице… — презрительно бросил сержант, сделал два шага назад и стал в боевую стойку. — А ну давай, нападай как можешь!
Сержант решил сбить с новичка апломб самым прямолинейным способом. Показав, что здесь он никто а его умения, приобретённые до Армии, тут ничего не значат. Да и поколотить слегка этого зазнайку стоило.
— Но… сэр! — оторопел Диего.
— Считай это учебным боем курсант! — многозначительно произнёс он. — И вообще, если сможешь хоть раз меня ударить — будешь командовать этими остолопами. Ясно?
— Да, сэр! — также придурковато ответил Диего и стал в стойку.
Зря сержант затеял это. Через пол минуты он получил самым пошлым образом в ухо, откатившись на несколько метров и став на ноги уже совершенно иными глазами глянул на «наглого латинос». По глазам было видно, что настроение у него резко испортилось. Он огляделся по сторонам. В ближайшем и дальнем радиусе каких — либо курсантов ещё не было видно. На лице чуть ли не крупными буквами читалось раскаяние за потерю бдительности и очень скверная судьба тех, кто сейчас будет вышвырнут из палатки. То есть тех самых балбесов, что опоздали к построению и, как видно, к представлению.
Диего — Сергей изобразив на лице сильное раскаяние меж тем внутренне посмеивался.
«Медленны вы все для нас. Медленны! Против нас, людей с модифицированными генами и физиологией, вам не вытянуть в прямом столкновении. Вы кинули нас тогда, на гибель. На отравленной планете, с мутировавшими вирусами и бактериями, с искалеченной разной дрянью наследственностью. Вы весь мир травили, пытаясь найти способ сохранить власть, сделать нас рабами. Но раз за разом природа брала верх. И разум человеческий выкарабкивался из трясины навязываемой собачьей преданности по сути негодяям. Вы нас бросили на погибель, а мы выжили. Вычистили планету и себя. И вычищая — усовершенствовали. А усовершенствовав вышли к звёздам.
И пришли к вам, наследникам тех, кто стал причиной того, чем мы стали».
Это было необычное ощущение. Диего — Сергей постарался его хорошо запомнить. Как это: врезать в ухо Врагу, далёкому наследнику Врага. Будто за всю боль тех, кого кинула эта цивилизация, отплатил…
Сергей прислушался к своим ощущениям. Тут примешались и эмоции самого Диего, который, уже чуть ли не генетически ненавидел вот этих вояк, что двести лет сначала завоевал половину испанского сектора, а после жесточайше подавил серию восстаний на оккупированной территории. Предания сохранились. Запрещённые хроники — тоже.
Удивительным было то, что память рода Гонсалесов, рода, который перенёс рабство и помнил что это такое, наслоилась на ту, что была у самого Сергея, и дала вот такую гремучую смесь.
Это какой же чудовищной силы должна быть Катастрофа, вызванная той цивилизацией англосаксов, чтобы память о ней впечаталась чуть ли не в гены?!
По истории Сергей знал о битвах двадцатого столетия, которые перенёс русский народ. Знал, что память о «Нашествии С Запада», не просто впечаталась в память народную, но и помогла в своё время вытащить страну в условиях, когда новое Нашествие сломало государство. Нашествие, выразившееся в агрессии на память народа. На его дух, ценности.