Последний бастион – 2. Бремя белых

Афанасьев Александр

Наконец, около 02:30 группа вышла к точке рандеву. Командир группы несколько раз помигал фонариком, в надежде, что южноафриканцы на лодках все еще дожидаются в точке встречи. Когда группа продвигалась по мангровому болоту, командир родезийцев предупредил их по связи, что они опаздывают, и получил ответ, что у них в распоряжении есть 30 минут. Но к моменту рандеву, эти 30 минут истекли, к тому же прошло еще 15. И все с огромным облегчением увидели ответные вспышки, а через несколько минут засекли буруны от "Зодиаков"…

Через час после того, как диверсанты покинули место атаки, сработала бомба, заложенная Уиллисом под нефтепровод. Еще через три часа раздался другой взрыв,

и опора линии электропередач рухнула, оборвав провода, питающие электричеством Бейру. К этому времени, те, кто устроил панику в Мунхаве, уже были вне пределов досягаемости — эвакуация прошла успешно; диверсантов забрали юаровские диверсанты.

Наступившее утро высветило мрачную картину разрушения — Мунхава продолжала яростно гореть. От резервуаров огонь перекинулся на емкости с газом, и Мунхава превратилась в огненный хаос. Дым от пожара был ясно виден даже в Умтали — городе на границе Мозамбика и Родезии, в 300 километрах от Бейры.

За выполнение этой операции командующий отрядом диверсантов капитан САС Родезии Роберт Макензи и его заместитель капитан Колин Уиллис были награждены Серебряным Крестом Родезии — второй по важности высшей военной наградой страны.

О том, что на Мунхаву был совершен налет, первой сообщила радиостанция "Голос Свободной Африки", вещавшая на Мозамбик и Танзанию с территории Родезии. Через несколько часов новость распространили информагенства — и в Бейру ринулись журналисты, в надежде сделать снимки разгромленного нефтехранилища. Однако их ждало разочарование — военный комендант ФРЕЛИМО наложил запрет на публикацию любых фото- и кино-материалов, касающихся Мунхавы. Не помогли даже деньги, которые корреспонденты предлагали за то, чтобы снять горящий терминал — вокруг Мунхавы было выставлено оцепление, получившее жесткий приказ: не пропускать никого, кроме пожарных и военного командования.

Нефтехранилище продолжало гореть — у мозамбикских пожарных просто не было достаточного опыта в борьбе со столь масштабным огнем. Ситуация осложнялась еще и тем, что ЛЭП, питавшая в том числе и насосы, была выведена из строя (благодаря умело заложенной Питером Коулом бомбе), а без достаточного количества насосов тушение пожара было неэффективным.

Большая часть ГСМ на нефтехранилище являлась собственностью ФРЕЛИМО, но какая-то часть принадлежала республике Малави. Поэтому правительство Мозамбика было вынуждено обратиться за помощью к соседям — из ЮАР была приглашена пожарная команда со специальным оборудованием (общим весом в десятки тонн). К тому времени как южноафриканцы прибыли в Бейру, пожар бушевал уже более 36 часов. К счастью специалистам удалось за четыре часа его полностью локализовать и потушить.

По оценкам родезийской стороны, непосредственный ущерб от диверсии составил более 300 миллионов родезийских долларов. Нефтехранилище выгорело практически полностью, кроме того, пострадала железнодорожная ветка Мунхава — Бейра, на долгое время были выведены из строя линия электропередач и нефтепровод.

Уже позже разведка РЕНАМО сообщила координаторам из Солсбери интересный факт. В ночь диверсии в Бейру прибыл британский танкер с нефтью для Мозамбика. Отгрузка нефти должна была начаться после полуночи. Но увидев зарево над терминалом, капитан танкера принял решение уйти из Бейры. Знай диверсанты о том, что к терминалу подходит танкер с нефтью, они, по словам Макензи, попытались бы "устроить какую-нибудь пакость и в отношении корабля", но и без этого результат был впечатляющ. Танкер же, получив инструкции, покинул порт и лег на обратный курс, тем самым, лишив ФРЕЛИМО дополнительного количества нефти.

Зимбабве,

пограничная зона, Плоскогорье, севернее Русамбо, 12 июля 2009 года

Я лежал уже несколько часов, укрывшись за кустарником и наблюдая за участком местности, где по моим прикидкам проходила граница. И на чтобы не смотрел мой взгляд — рано или поздно он все равно возвращался к полосе, отмеченный старым столбиком с выцветшей, едва заметной теперь табличкой…

Внимание. Мины!

Зона "Отбойщик"… Эти минные поля были поставлены три десятилетия назад правительством страны, которой давно уже не было на карте мира. И тех против кого выставлялось это минное поле тоже не было — верней они уже были правительством другой, международно признанной страны. Но поле оставалось, как памятник той кровавой и жестокой войне на самом юге Африки войны, которая длилась тринадцать лет, и в которой не было победителей — одни проигравшие…

Минное поле…

Насколько я знал, минное поле в ширину было длиной двадцать — тридцать метров и было комбинированным. Здесь были и противопехотные мины и противотранспортные, в некоторых местах — и смертельно опасные Клейморы. В этом минном поле, безусловно, были проходы, сделанные еще партизанами ЗАНЛА — но я о них не знал.

Придется делать свой…

На самой середине минного поля лежал какой-то скелет — белые, обточенные ветром и полузасыпанные песком кости. Судя по виду — скелет какого-то небольшого животного. Типа шакала или собаки. Прошел почти половину минного поля — но тут ему не повезло.

На этом минном поле вообще никому не могло повезти…

Видел я и патрули — с той стороны границы уже дважды проезжал джип Лэндровер с установленным на нем крупнокалиберным пулеметом ДШК. В машине сидели четверо, в полосатой униформе армии Мозамбика, полученной ею в дар от армии ГДР — еще одного государства, которое больше не существует. По сторонам они не смотрели — проезжали только для порядка. Со стороны Зимбабве никакого патрулирования не было — да и смысла в нем тоже не было. Зона "Отбойщик" надежно защищала страну уже тридцать лет, тем более, когда ее уже не было смысла пересекать. Особых разногласий между Зимбабве и Мозамбиком теперь не было, туристам можно было переехать из одной страны в другую легально. Ближайшая дорога — А2 если верить карте, располагалась восточнее и вела из зимбабвийского Котве в мозамбикский Шангари. Для нас эта дорога была закрыта — мы были террористами, подлежащими уничтожению. Совсем не факт, что у зимбабвийских служб безопасности были наши фото, описания или установочные данные — но глупо рисковать я не хотел.

Оставалось только идти напролом — через границу. Но была одна небольшая проблема — машину здесь перетащить было нельзя. Я мог разминировать только узкий проход, достаточный для того, чтобы проползти двоим людям с рюкзаками — на машину у меня просто не хватило бы времени и сил.

А это значило, что дальше нам придется топать на своих двоих — приятная прогулка — сафари на джипе закончилась…

Машину я оставил в двух километрах южнее, первые несколько сот метров от границы я полз на всякий случай, после того, как отошел от границы — поднялся и побежал. Что идти что ползти здесь было предельно тяжело — плоские склоны гор поросли каким-то кустарником, ветви которого цеплялись за одежду и сильно затрудняли предложение. На то, чтобы добраться до машины у меня ушел целый час.

Марина заняла позицию с винтовкой не рядом в с самой машиной — а севернее и выше по склону, замаскировавшись кустарником. Если кто-то пойдет в любую сторону границы — что туда что оттуда — тот, прежде всего, обратит внимание на машину и подойдет к ней. И это будет его смертным приговором…

— Что?

— Граница заминирована, сплошное минное поле до тридцати метров в ширину. Комбинированное. — без предисловий просто сказал я

Марина ни говоря ни слова вопросительно смотрела на меня.